Отшельник
Шрифт:
Макар развел небольшой костерчик, и через полчаса мы приступили к ужину.
Штерн не кобенился и с аппетитом поедал похлебку, которую сварил Афанасий. Он даже похвалил ее, сказав:
– А ничего чурки готовят. В первый раз пробую.
– Возможно, что и в последний, - сказал я.
Штерн хмыкнул и промолчал.
Закончив ужин, мы закурили, остяки аккуратно закопали
– Начнем, пожалуй, - сказал я.
Афанасий в это время занимался чаем.
– А ты знаешь, что бывает за похищение офицера внутренних войск?
– спросил вдруг Штерн.
– Нет, не знаю, - ответил я, - да это меня и не интересует.
– А зря, - сказал Штерн, - когда мы вас найдем, вы пожалеете, что родились на свет.
– Вот ты себя и показал, - я развел руками, - пока ты говорил: «я» - все было так смело, так красиво… А теперь ты запел по-другому: «мы». А что это значит?
Я посмотрел на Штерна, но он молчал.
– А это значит, что ты из тех тварей, которые смелы только тогда, когда чувствуют за спиной силу. Верно?
– Не думай, что это сойдет тебе с рук, - пригрозил мне Штерн, - мы до тебя доберемся.
Я засмеялся, а Семен, пристально глядя на Штерна, сказал:
– Ты дурак, Штерн. И ты в своей привычной безнаказанности совсем потерял всякое соображение.
Я с интересом посмотрел на Семена, потому что услышал в его речи какие-то новые интонации…
– Ты дурак, - повторил Семен, - вспомни, что ты говорил мне две недели назад. А если не помнишь, то я тебе напомню. Ты сказал, что все мы - зеки, или, как ты нас называл, «курсанты» - для тебя всего лишь «человеческий материал». Так вот: ты сам сейчас для нас «человеческий материал», и ничего больше. И ты расскажешь нам все, о чем мы спросим. А не расскажешь - останешься здесь навсегда.
– Ты сгниешь на зоне, - пообещал Штерн.
Этот человек действительно не мог поверить в то, что бывают ситуации, когда не он, Штерн, распоряжается всем происходящим.
– Проснись, вертухай поганый, - сказал я, - ты не у себя на зоне, ты в тайге, и ты оторван от той силы, которая помогала тебе. Ты один. И вокруг тебя пятеро людей, которые хотят услышать то, что их интересует. И ты расскажешь все.
– Что-то знакомы мне эти интонации, - прищурился Штерн, - похоже ты тоже на зоне побывал.
– Я много где побывал, - ответил я, - но мы будем говорить не об этом.
– Чай
Штерн тоже получил мятую алюминиевую кружку с душистым чаем на травах. Я не жлоб и не получаю удовольствия от бессмысленного унижения другого человека, поэтому, когда Семен проворчал, что Штерну вместо чаю нужно пулю в башку заправить, я ответил:
– Это от него никуда не уйдет. А пока пусть выпьет чаю вместе с нами. Может быть, он впервые пьет чай в приличной компании.
Штерн фыркнул, но ничего не сказал.
Наконец чайная процедура закончилась, и я сказал:
– Начинается вечер вопросов и ответов. Вопрос первый: что это за зона и что вообще там происходит?
– Ответа не будет, - Штерн отвернулся.
Семен посмотрел на меня, потом со вздохом поднялся на ноги и, подойдя к Штерну, с размаху ударил его ногой в живот.
Штерн охнул и, скрючившись от боли, повалился на бок.
– Отвечай, когда тебя спрашивают, - сказал Семен и сел на место.
Через минуту Штерн выпрямился и, морщась, с трудом произнес:
– Ответа не будет.
Семен зашевелился, собираясь встать, но я сказал:
– Стой. Не надо. Ты же видишь, что он всетаки сильный мужик, и мы можем его забить до смерти, но он будет молчать. Нужно как-то подругому.
– А как по-другому с ним?
– недовольно спросил Семен.
– Я знаю, как по-другому, - сказал вдруг Афанасий.
Все посмотрели на него, а Афанасий, подойдя к Штерну, сел напротив него, скрестив ноги, и долгим взглядом посмотрел в глаза пленнику.
Потом он, не поворачивая головы, сказал что-то по-остякски, и Макар, молча встав, ушел в темноту.
– Куда он пошел?
– спросил я.
– Я сказал ему, чтобы он погулял пока, - ответил Афанасий, - не хочу, чтобы он слышал, о чем тут будет идти речь.
Я с удивлением посмотрел на Афанасия.
В такой длинной фразе он не произнес ни одного «однако», да и вообще его речь слегка изменилась, из нее исчезли интонации лесного дикаря. Я не понимал, что происходит, и, по-видимому, это как-то отразилось на моем лице, потому что Афанасий невесело усмехнулся:
– Удивляешься? Это ничего. Вот он сейчас удивится по-настоящему.
Он снова повернулся к Штерну и спросил: