Отставной диверсант
Шрифт:
– Спускаемся, – безапелляционно скомандовал Зенин и сержант тотчас жестом отправил вниз пару бойцов.
Следом спустился капитан. А уже за ним сам сержант. Один из бойцов прихватил для капитана второй фонарь и теперь Зенин сам рассматривал окружающие тесные стены в узком пучке яркого света. Взгляду не за что было зацепиться в этом бетонном коридоре, словно грубо проделанном фантастическим гигантским червем. Более всего коридор походил на какой-нибудь сливной коллектор, но таковым быть, конечно, не мог. Славомиру казалось, что они идут в этом тесном проходе бесконечно долго, но вдруг, фонарь капитана, идущего впереди всех, уперся в стальную дверь. Все в ней говорило о многих десятилетиях, которые она покоилась тут в забвении. И еще она выглядела словно толстый створ банковского хранилища, способный играючи выдержать прямое попадание кумулятивной ракеты.
– Возможно, он шел именно сюда, – высказал свое предположение сержант. – Но,
Слова командира группы силовой поддержки вполне походили на правду. Только что-то иное – предчувствие или ожидание чего-то никак не давали капитану развернуться назад, оставив бойцов заниматься протоколами и видеосъемкой. Что-то на уровне отличающейся на несколько градусов температуры или едва различимого запаха… Температуры… Зенин шагнул к двери, поднимая ладонь к ее бронированной поверхности. Сначала он подержал руку в паре сантиметров от металла. Потом осторожно, словно опасаясь чего-то прикоснулся к двери.
– Ни на что он не нарвался, – понял вдруг все происшедшее Славомир. – А вот мы опять опоздали. И на этот раз, похоже, опоздали окончательно.
Он отвернулся от двери и, раздвинув плечом вжавшихся в стены бойцов, пошел к выходу.
– Составляйте акты, сержант, – бросил он едва слышно, уже взявшись за нижнюю скобу лестницы. – А парень-то сделал все, что должен был сделать. Потому и сдался. Так что нам уже некуда торопиться. Доставьте его в изолятор и можете быть свободны.
Начальник оперативно-розыскного отдела скрылся в шахте, а сержант удивленно осмотрелся по сторонам. Что-то капитан несомненно заметил, чего не увидел сам сержант и его бойцы. Что-то столь же явное, сколь и незаметное глазу. Но еще несколько минут назад, после того, как пойманного диверсанта подняли наверх, сержант собственноручно облазил, обнюхал, осмотрел каждый сантиметр коридора и бронированной двери. Дверь была надежно заперта, а возможно, из-за многолетнего простоя и вовсе превратилась в монолит с окружающими стенами. Запоров до которых можно было добраться на виду не было. Звук от постукивания по створу звучал так глухо, что сержант не сомневался в немалой толще брони. Так что же? Сержант вернулся к двери, осматривая ее периметр и шаря фонарем по плоскости брони. Ничего. Он снял усиленную перчатку, вытянул руку и, подобно капитану, положил ладонь на холодный металл… И тотчас отдернул руку, словно нечаянно попал на раскаленные угли. Дверь была… Нет, не горячей, но очень теплой. А тот яростный огонь, который сумел так нагреть толщу броневой плиты, наверняка похоронил за этой стеной все тайны, которые они так стремились узнать…
Никсон проснулся от резкого звонка. Похожий на истошный визг какого-то фантастического животного, звонок все звучал и звучал, проникая, казалось, даже во внутренние органы. Майкл сжал уши ладонями, но звук проникал и сквозь них. Наконец звонок замолк, оставив противное эхо в ушах.
– Подъем! – донесся из коридора бодрый голос надсмотрщика. – Хватит спать! Новый день пришел!
Малыш вновь осмотрел свою камеру – комната три на три метра полностью покрытая немарким темно-зеленым покрытием. Топчан из грубого пластика с синтетическим тонким матрасом, такие же темно-зеленые пластиковые раковина и унитаз, откидной столик на стенке возле изголовья кровати. Вот и все убранство камеры. Впрочем, камеры всех стран представляли собой примерно одинаковые устройства ограничения свободы перемещения. Разве что камеры для арестованных в Федерации выглядели продуктом более продвинутого технически общества. Это было как минимум странно, учитывая, что по всем сведениям технологии Государства Алатырь шли впереди всех остальных с приличным отрывом. Впрочем, судить о развитии общества по виду камер можно лишь до определенного предела. Никсон не оказался в каком-нибудь грязном подземелье вместе с еще сотней арестованных по разным статьям, как, говорят, бывает в Союзе Исламских Республик, и то хорошо. А мог бы и вовсе остаться у бронированной двери с дыркой в башке, проделанной одним из бойцов спецназа в отместку за погибших товарищей. Но, что немало удивило Никсона – его даже не били. Просто одели силовые кандалы и препроводили в ожидавший у лабораторного корпуса автограв. Сам Малыш в аналогичной ситуации, если бы не убил за своих товарищей, то, как минимум, приложил бы раз-другой от души.
Майкл поднялся с кровати и в два шага подошел к умывальнику. Сенсорный кран точно отмерял скупые дозы холодной воды достаточные для того, чтобы набрать несколько неполных пригоршней и вполне сносно умыться. В пластиковом зеркале тупо скалился здоровенный коротко стриженый детина с украшенным шрамами лицом и бычьей шеей. Никсон придирчиво осмотрел себя, в очередной раз мысленно сказав спасибо тому великому изобретателю, который создал чип – модулятор
Закончив с умыванием, Майкл устроил себе утреннюю тренировку. Он бегал на месте, отжимался, растягивался, а под конец тренировки и вовсе устроил целое акробатическое представление, умудряясь выполнять сложные трюки в тесноте камеры.
Никсон остановился у небольшого окошка, выходящего непонятно куда, но прилежно выдающего мягкий поток свежего воздуха. Пот бисером скатывался по тяжелым плечам, грудь двигалась, словно кузнечные меха, ужасающие узлы мускулов вздулись… За спиной едва слышно щелкнул электрический замок и, обернувшись на звук, Майкл увидел стоящий за открывшейся дверью конвой из трех человек.
– Следуйте за нами, – произнес один из них без тени каких-то эмоций.
Не заставляя повторять, Малыш быстро обтерся и влез в выданную ему накануне, вместо пришедшей в совершенную негодность, рубаху. Конвой терпеливо дожидался, пока пленник приведет себя в порядок и выйдет из камеры вслед за провожающими.
Его провели через длинную вереницу одинаковых коридоров, по которым сразу же ощущалась казенность учреждения. Наконец, конвой остановился у двери, ничем не отличающейся от многих других. Даже табличек с именами хозяев на всех этих дверях не было. Только небольшие строгие номера из темного металла. Один из конвоиров открыл дверь, и все вошли внутрь помещения, оказавшегося неожиданно огромным. В противоположном от двери конце зала располагалось громоздкое устройство, в котором Никсон сразу же признал аппарат для проведения отчетного сканирования. Созданный на заводе Государства Алатырь, он лишь незначительными деталями внешне отличался от тех устройств, которые используют в Федерации. Ближе к вошедшим стояли большой стол и несколько офисных стульев вокруг него. За столом сидели два человека в гражданской одежде. Один – красивый сухощавый и широкоплечий блондин с мужественными чертами лица и жестким взглядом синих льдинок глаз. Второй – среднего роста, скорее коренастый и крепкий, с восточными чертами, черными, как смоль волосами и живыми черными глазами. Темноволосый делал какие-то пометки на электронном планшете. Светловолосый же впился в Никсона таким взглядом, что казалось, присутствие сканера в зале уже лишняя мера. Майкл невольно подобрался, словно защищаясь от пронизывающего взгляда незнакомца.
– Присаживайтесь, – кивнул светловолосый, подтверждая слова коротким жестом руки. – В ногах правды нет. Тем более что у нас с вами состоится не быстрый разговор.
Он дождался, пока Малыш, выполняя его просьбу, усядется на один из стульев, и только после этого продолжил:
– Меня зовут Славомир Зенин. Я капитан Службы государственной безопасности Государства Алатырь. А это мой помощник и заместитель, лейтенант Пележ. Ильнур Пележ. В свою очередь, мне хотелось бы знать, с кем мы имеем честь общаться?
Никсон отлично помнил все полученные инструкции и предпринятые предосторожности, поэтому не собирался рассказывать собеседникам свою биографию. Не входило в его планы и посещение аппарата отчетного сканирования – не доверять предупреждению инструкторов об установке в мозгах блокировок от сканирования оснований не было никаких. Не вызывало сомнений, что сканирование означает для Малыша смерть. Но сдался он не для того, чтобы просто так умереть. Умереть он мог бы и раньше – геройски прорываясь от уничтоженного хранилища сквозь все кордоны. Но тогда шансов не было бы вовсе. Сейчас шансов тоже практически нет, но он выспался, а его организм полностью залечил свои раны. И даже поесть ему вечером дали. Так что сил прибавилось значительно. И, взвесив на весах случая все эти факторы, чем черт не шутит – возможно, ему еще удастся выбраться из этой передряги…
– Я готов ответить на любые вопросы, – ответил Малыш так решительно, словно это в его кабинете сейчас гостевал светловолосый капитан службы государственной безопасности. – Но, буду говорить только в присутствии консула Евразийской Империи. До момента его прибытия я абсолютно ничего не могу вам сообщить. Даже своего имени.
– Консула Евразийской Империи? – не сумел скрыть своего изумления капитан Зенин. – Интересная картина у нас получается…
Он посмотрел на своего помощника, глаза которого выражали сейчас не меньшее удивление.