Отстойник
Шрифт:
– А я тебе сто раз советовал: держи наготове рюкзак со всяким полезным, чтоб его можно было быстро схватить при нужде, – с вызовом откомментировал мое сопение Мик и гулко рыгнул. – Фу, блин, не налетайте так на эту штуку, ешьте маленькими ломтиками.
– Да есть у меня аварийный наборчик от «Смита и Вессона», кто-то подарил… такой оранжевый чемоданчик, помнишь? Там еще такой револьвер, что Эл обзавидуется, одеяла всякие, зажигалки, ажно свисток.
– И где ты его держишь?
– Кабы знать.
– Так и думал. Вообще, Мейсон, чем ты думал, когда в эту дыру укувыркивался? Можно не показывать, Чаки испугается, ты устно подтверди
– Я ничем не думал. Мне еще в юном возрасте запретили это дело как потенциально опасное. Так что все на рефлексах: если кто-то убегает, ты его лучше сразу догони, а то потом при нужде искать задолбаешься. Ну а ты, Чарли, чего не усидел? Эти ребята как пить дать вне твоей юрисдикции.
– Так я ж знать не знал, что вот так можно сунуться посмотреть – и оказаться невесть где, среди болот, чудовищ и маньяков! Уж конечно бы не полез, кабы знал!
– Ну вот теперь будешь знать, и можно считать, что в этом предприятии ты уже обрел прибыль в виде жизненного опыта.
– Я в азартные игры не играю и случайная прибыль мне не нужна.
Ничуть не сомневаюсь. За такое отступление от «пути» сержанта так звезданут по шапке – значок вмиг отвалится.
– А в виде опыта, поди, и даром не возьмешь?
– У тебя не возьму, даже если приплатить пообещаешь. Опыт с твоей подачи обычно обходится мне слишком болезненно. Помнишь, как в детстве ты меня учил от хулиганов защищаться? Меня отродясь ни один хулиган так не лупил!
Это и правда и неправда. Неправда потому, что я ему показал-то всего один прием, что определенно нельзя считать луплением. Правда, поскольку ни один хулиган и правда отродясь не брал Чарли на удэ-хисиге в лучших традициях Форта Брагг. Мы вообще росли в районе, политкорректном по лучшим калифорнийским стандартам, – мне за то, что канадец, доставалось гораздо больше, чем ему за то, что черный. Ну до тех пор доставалось, пока я не провел первые каникулы у отца, в ту пору военного советника в Никарагуа, в полевом лагере, где натаскивали контрас. Это было лето, радикально изменившее мои взгляды на мир и мою позицию в нем. С тех самых пор я для подавляющего большинства неотмороженных цивилов вошел в статус «валим-ка от него», к худу ли это или к добру. Вот и Барнету пытался что-то такое делегировать, но он не вдохновился.
– Хозяин – барин. Отдыхай, Чарли. Если Эл прав, то тебе предоставляется возможность проявить себя с лучшей стороны – сидеть и ничего не делать.
– Ай, Мейсон, ты мне будешь рассказывать? Помнишь, как вы двое приперлись на мой день рождения, где мне всего-то надо было делать, что улыбаться и получать подарки?
А чего, хорошо повеселились, я по обыкновению познакомился с наемной девочкой, разливавшей напитки (двойная удача!), а Мик ухитрился понравиться сонму сестричек мамы Барнет, потому что горячо поддержал беседу о нынешнем неудобоваримом «поколении пепси». Кончилось, как всегда, беготней и пожаром, зато обошлось без стрельбы, ибо я на такие мероприятия принципиально не беру оружия, и почти без драки. А как и зачем Чарли оказался на крыше, откуда его под дружные матюги снимала пожарная команда, я вообще упустил. Убежавшую свинью так и не поймали, серебряные ложечки так и не нашли, а рояля, который по всем прикидкам ждала скорбная участь, на вечеринке не оказалось. Ничего страшного, зачастую и хуже кончается. Почему нас больше не приглашали – тайна велика есть. Возможно, потому, что мы частенько в отъезде, в
– А если все-таки что-то случится, мы тут сможем обороняться? – напомнила о себе Айрин. – Или там отступить куда?
– Разве что выйти и погулять между крепостью и вардами. Правда, там птеродактили, но Эл божился, что никого, крупнее Чарли, они не сожрут.
– Эй-эй!
– Расслабься, Чарли, мы от них можем этой самой пакетной жратвой откидываться. Будут сыты – и на тебя не позарятся. Выход из крепости вроде один, но Мик уже пробил одну дырку в стене, и я почти уверен, что ему понравилось, и дальше будет круче.
– Надо же топор опробовать, – согласился Мик. – Эа… извините. Сегодня уже не буду, у меня, как внезапно выяснилось, деликатный пищеварительный тракт. А вот завтра, как оно урегулируется, непременно пойду дрова заготавливать.
– Эл указал на местную баню. Это там, по коридору налево, и направо вниз – видно будет. Больше радоваться нечему, хотя этот волосатый ухитряется.
– Ну он прав, рыдать пока не приходится. Лично я при упоминании слова «Ад» заложился на гораздо более серьезные обстоятельства.
– Именно в расчете на них ты прихватил отбеливатель?
– Мейсон, я не виноват, если ты держишь в бутылках от отбеливателя отбеливатель. Я думал, там чего-нибудь такое, типа спирта или гексогена.
Кстати, да, это было бы разумно. Я не побрезговал открутить колпачок. Нет, на спирт это похоже менее всего. А больше всего таки на отбеливатель. Как назло, нам тут и отбелить особо нечего – разве что остатки рубашки Чарли, если не ошибаюсь, она еще вчера… или сегодня? – совсем собьешься без фиксированной смены дня и ночи… – сияла снежной гладью. Пустил бы в обменный фонд, да меняться здесь не с кем, а кроме того, сложно поверить, что чистый белый цвет на адских просторах так уж востребован.
В размышлениях я отщипнул кусочек от недоеденного брикета. На вкус оказалось похоже на лежалый шоколад, которого премного довелось нажрать в походах. Прожевалось легко, воспрявший желудок немедленно потребовал добавки, но поданный самоотверженным фоном пример даром не пропал – желудку было указано на его место. Никогда не поздно добавить, а вот тяжесть в брюхе нам нынче, когда мы остаемся сами себе бойскауты, вовсе ни к чему.
– Пойду исследовать форт. Чтобы иметь представление, если что – куда бежать, где садиться в засаду, а где и растяжку приспособить. Кто со мной?
– Я, но мысленно. – Мик с кряхтением охлопал свое брюхо. – Если по пути найдешь аптечку, прихвати мне фестальчику. Бывает, оказывается, необоримый враг. Имя ему – нет, Чаки, не еда, а жадность. Еще я бы прилечь не отказался.
– Поди вон поплавай. Эл от всех хворей рекомендовал.
– Эл любые хвори отпугнет одной своей занудностью. Я склонен отлежаться на правах раненого в живот. – Фон ногой подтянул к себе одну табуретку, рукой – другую и, тяжело покряхтывая, на них умостился в позе, близкой к горизонтали. – Не беспокоить, если только пиво не найдете.