Отступница

Григина Леля

– Да я в порядке!
– излишне бодро говорит он, прыгая по ступеням.
– Вы лучше моему Дружку помогите.

– Садись и не выступай, а то вообще никому не помогу!
– ворчу я хрипло, старательно строя из себя старую лесную ведьму.

Паренёк послушно захлопывает рот и больше не издаёт ни звука, даже когда с трудом усаживается на стул. Велю ему ждать, а сама распрягаю Снежку и завожу её в стойло.

Когда возвращаюсь в дом с небольшим корытом полным тёплой воды, парень так и сидит на стуле, сложив ладони на коленях,

словно ледяная статуя. Услышав скрип половицы, вздрагивает и вымученно улыбается. Ставлю перед ним корыто и берусь за инструменты. Механизм поддаётся без сопротивлений, и парой движений я разжимаю хватку капкана. Аккуратно снимаю сапог и осматриваю конечность.

– Как звать-то тебя, глупец?!
– интересуюсь.

– Святослав, но все Святом называют.

– А ты любимиц богинь, Свят! Несказанно тебе повезло - капкан хлипким оказался, зубья глубоко не вошли. Крови, конечно, потерял много, рана глубокая, похромать немного придётся. Но кости целы.

Улыбка Свята растягивается до самых ушей.

– Благодарю, бабушка! Век твоей помощи не забуду, всё, что хочешь готов отдать.

– А вот подобными словами опасно разбрасываться! А вдруг душу твою потребую взамен?!

– Неее...
– тянет он, не переставая улыбаться.
– Вы на подобное не способны, добрая вы очень...

– С чего это ты взял?!
– хмыкаю.

– Чувствую я...

– Ишь, чувствуешь он!
– бурчу, а сама смачиваю тряпку в воде и принимаюсь осторожно омывать ногу.

Парень снова вздрагивает, когда чувствует прикосновение к коже, и неловко наклоняется.

– Не нужно, я сам могу.

– Ровно сиди, кому сказала! Сам он может! Самостоятельный какой! Ты сам уже попробовал - и что из этого вышло?!

Свят недовольно поджимает губы, но слушается.

Смыв запёкшуюся кровь, промачиваю влагу и смазываю рану травяной мазью, что готовила по рецепту из найденной лекарской книжки для себя на случай травм. Плотно заматываю ногу чистой тканью.

– Ну вот!
– довольно оглядываю свою работу.
– До свадьбы заживёт!
– говорю, а сердце тут же сжимается от боли. Воспоминания, словно хищные птицы, копошатся в моей душе, раздирая её на куски. Пропускаю мимо ушей слова благодарности парня, поднимаюсь и тороплюсь в комнату, где лежит волк.

Услышав шаги, Дружок вскидывает голову и смотрит на меня затравлено, словно дикий зверь (ах, ну да!). Но в его глазах я не вижу злости, только тоска и просьба о помощи. Присаживаюсь на корточки и пальцами легонько касаюсь головы.

– Ну что, Дружок. Разреши, я тебя осмотрю.

Волчок ничего не отвечает, но, когда я беру в руку его лапу, никак не возмущается. А я медленно прощупываю каждую косточку. И... ничего! Всё цело и невредимо.

– У тебя что-то болит?!
– спрашиваю у волка, без надежды на ответ.

Дружок тихо рыкает, коротко, но не совсем, что мне кажется, будто это значит “нет”. Киваю и поднимаюсь на ноги.

Беру с полки шкатулку с нитками и вытаскиваю толстую иглу. Снова присаживаюсь перед волком и аккуратно касаюсь подушечки на лапе. Игла входит в кожу, и волк тут же вздрагивает.

– Интересно!
– бормочу.

– Что-то серьёзно?!
– раздаётся от двери.

Оборачиваюсь. В дверях стоит Свят и “смотрит” на нас.

– Я разве разрешала тебе вставать?!
– недовольно восклицаю.

– Простите, бабушка. Я волнуюсь...

Медленно выдыхаю, пытаясь унять раздражение, лавиной поднимающееся в груди.

– Никаких серьёзных проблем я не вижу, лапы вполне здоровы. Скорее всего слабость в мышцах. Ты вообще знаешь, что это не собака?! Это волк! Он дикий зверь!

– Я знаю, - спокойно пожимает плечами Святослав.
– Я его ещё волчонком нашёл в лесу, выходил, выкормил. Хотел выпустить на волю, но он не ушёл, остался и заменил мне глаза.

Поводильщик, читала я о таких собаках. Но чтобы волк становился поводырём слепого, конечно же не слышала.

Вздыхаю:

– Нужно будет последить за его питанием, добавлять больше костей, можно ещё скорлупу яичную, и лапы разминать.

– Благодарю, бабушка! Я всё сделаю!

– Конечно сделаешь, а я прослежу, чтобы ты не напортачил.

Парень удивлённо вскидывает брови.

– Ну а что ты думал, что я брошу больную животину на тебя?! Какой из тебя сейчас лекарь, если ты о себе нормально позаботиться не можешь?!

– Я могу!
– хмурится парень.
– Я не калека!

Его голос звенит, что мне становится даже стыдно, но в ответ я снова бросаю колкое:

– Вот когда твоя нога заживёт, тогда и поговорим. А пока занимай койку. Только учти - будешь шуметь и капризничать, полетишь отсюда вместе со своим поводырём!

Ухожу из комнаты, громко хлопнув дверью. Вот только не хватало мне хлопот! Не было у бабы проблем - приютила баба волка со слепым мужиком.

– Это всё ты виноват!
– говорю Буяну.

Тот недовольно хохлится.

А я, чтобы хоть как-то успокоить нервы, принимаюсь месить тесто. Со всей злости луплю его об стол. Зачем я притащила их сюда?! Ведь я даже не знаю, кто этот парень. Одежда у него добротная - не богатая, чтобы быть княжичем или принцем, но и не бедная. Скорее он сын знатных родителей, возможно, уже сам барон. Значит, его будут искать!

Богини милостивые, да за что же мне это наказание?! Вы специально меня мучаете?!

Пирожки от моей злости получаются невероятно пышными и ароматными. Думаю, что парень прискачет на здоровой ноге на запах, но он даже не выходит из комнаты. Усилием погасив очередной приступ гнева (я что, ещё за ним бегать должна?!), иду в комнату. Вхожу без стука.

Парень, лежавший на кровати, тут же резко садится и пытается встать.

– Что притих?!
– ворчу.
– Неужто ни есть не хочешь, ни в нужник?!