Отступники Старого мира
Шрифт:
— У господина Оши сквозное ранение правой руки и ранение в грудь. Возможно, задето лёгкое. Так или иначе, он теряет кровь. Мы перевязали его, но этого недостаточно. Нам нужно срочно доставить его к врачу.
— А как же Вайша?
— Он говорит, что здесь не сможет оказать господину Оше необходимую помощь. Ему нужна операционная.
Я снова глянул вперёд на серую пелену, которая всё плотнее стягивалась вокруг, и ответил:
— Мы не можем передвигаться в буре. Нам нужно подождать, когда видимость хоть немного вернётся. Иначе мы заблудимся.
Виктор
— Мы будем передвигаться в буре. Он умирает. Ты должен приложить всё своё умение. Мы не сможем спасти господина Ошу здесь, и он вряд ли продержится до хорошей погоды. Дави на газ, Ашвар. Сконцентрируйся и постарайся не сбиться с дороги.
Я повиновался и начал разгоняться. Вот только не с чего было сбиваться. Уезжая от «Источника», я уже вёл машину куда глаза глядят, лишь бы подальше от стрельбы. И мы оказались на ровной снежной площадке.
— Дорога должна быть левее, — нервно заметил я, обращаясь больше к самому себе.
Меня пробирала дрожь. Лассон ничего не ответил. Сзади доносились едва различимые стоны. Мне хотелось давить во весь опор, но нужно было двигаться аккуратно. Я медленно вёл вездеход влево, высматривая эти чёртовы столбики, но ничего не видел. Мы ехали так несколько минут, пока я не остановился.
— В чём дело? — спросил Виктор. Его тон был всё таким же гипнотически ровным.
— Мы не могли так далеко уехать от дороги, — ответил я, испугавшись собственных мыслей.
Лассон открыл бардачок и вытащил оттуда карту с компасом. Развернув её, он нашёл дорогу на «Источник» и начал указывать мне направление. Мы снова тронулись. Вокруг было одно и то же — всё слилось с потоками урагана. Машине он ничем не угрожал. Даже самая жуткая буря не смогла бы поднять многотонный вездеход. А мощный двигатель вместе с гусеничными траками надёжно прокладывал путь вперёд. Вот только проклятые столбики так и не выныривали из снегопада.
— Поднажми! — приказал Виктор. — Будем двигаться вдоль дороги, пока не найдём её.
— Мы можем налететь на камень! — забеспокоился я.
— Тогда двигайся с той скоростью, в которой ты уверен.
Это замечание странным образом подействовало на меня успокаивающе. Я немного ускорился, но до предела было очень далеко. Мы продолжали ехать в пустоте, и я ожидал, что в любой момент из бурана на нас выскочит скала. Но эта пелена казалась бесконечной.
В итоге мы добрались до подъёма, и я всё-таки затормозил, когда перед вездеходом образовался большой чёрный камень.
— Где мы, чёрт подери? — произнёс Виктор, разглядывая карту.
— Может быть, поменяемся? — спросил я, переводя дух. Вездеход было несложно резко остановить, но меня пробирал такой озноб, что я боялся потерять управление.
— Ты разбираешься в картах? — вопросом на вопрос ответил Лассон.
— Нет.
— Тогда…
Договорить он не успел, потому что сзади раздался злобный окрик Вайши:
— Мы поедем, твою мать, или нет?! Он, блядь,
Лассон повернулся и громко, но по-прежнему спокойно сказал:
— Мы едем. Видимость низкая, нужно двигаться аккуратно. Иначе мы все здесь погибнем.
Вайша еле слышно выругался, но больше ничего не сказал. Лассон снова обратился ко мне:
— Ты будешь за рулём, я буду штурманом. Новый план. Поезжай правее, потом прямо.
Я перевёл дыхание и снова потянул рычаги управления. Двигатель затарахтел громче, и мы тронулись.
— Объезжай препятствия, избегай даже малого крена. Если ты сильно уйдёшь с курса, я тебя поправлю.
— Спасибо, — выпалил я. Мне вдруг стало гораздо легче просто от самой мысли, что не приходится всё это делать в одиночку. Кроме того, Лассон был снова на удивление спокоен, как когда рассказывал о бунте. Это поддерживало и не давало мне самому впасть в панику.
Мы просто двигались на северо-восток в направлении «Зари». Это была практически безнадёжная затея. Лассон следил за временем, скоростью и курсом, пытаясь хотя бы примерно определить, где мы находимся. Мне нужно было полностью сконцентрироваться на дороге и постараться не перевернуть и не ударить вездеход. Мы ехали рывками, останавливаясь, когда мне казалось, что мы забрались на ненадёжную поверхность, или когда на пути выскакивали скалы.
Иногда нам казалось, что мы нашли какие-то ориентиры — наш маршрут порой выгибался так, что был похож на какую-то гряду на карте. Но проблема была в том, что бумага очень примерно описывала ландшафт. Главными там были дороги, а мы никак не могли найти ни одной.
Наконец, мы снова выбрались на ровную поверхность и когда проехали по ней минут десять, а на пути не выскочил ни один валун, Лассон произнёс:
— Кажется, я понимаю, где мы. Поверни налево.
В итоге единственным ориентиром стала смена скал и долин, но даже на неё нельзя было полагаться. Каждый раз, когда мы выезжали на равнину, никто не мог точно сказать, не оказались ли мы в большой лощине. Вполне вероятно, что по сторонам от нас тянулись мрачные чёрные скалы.
У меня здорово потели руки от напряжения. Я представлял себе, как мы забираемся по небольшому наклону, который заканчивается обрывом. Если бы такое произошло, я вряд ли смог бы вовремя заметить, что мы угодили в ловушку. Видимость упала не до нуля, но понять, где заканчивается снег под нами и начинается стена бурана, было почти невозможно.
Я замечал движение лишь по покачиванию вездехода да напряжённому тарахтению двигателя. Мы будто плыли, утопая в море молока. Я даже не мог понять, сколько времени проходило между появлявшимися время от времени чёрными стенами гор.
Мы добрались до очередной ровной долины, по которой ехали, как мне показалось, не меньше часа. В конце концов, Лассон произнёс:
— Так не должно быть.
Раньше чем я спросил, что он имеет в виду, он продолжил:
— Мы давно должны были упереться в горы. Кажется, мы совсем сбились.