Отступники Старого мира
Шрифт:
— Что? — спросил я, разбуженный от своих мыслей.
— Зэки давно на «Источнике».
— Откуда вы знаете?
— На станциях ведь нет оружия, верно? — в своей манере он снова задал вопрос вместо того, чтобы ответить.
— Нет. Только на «Январе».
— Значит, по нам никто не мог стрелять, кроме бандитов.
— А с чего вы взяли, что они там давно? — не понял я.
— По нам начали стрелять, когда станция только стала видна. Они успели расставить часовых, которые заметили нас издали. Вы связывались с «Источником» перед тем, как отправиться на него?
— Мы
— Что значит «не смогли бы»?
Вопрос был неожиданный. Хотя, учитывая, в какой обстановке шла жизнь в тюрьме, неудивительно, что механик не знал даже таких простых вещей.
— Никто не может ни с кем напрямую связаться, — ответил я. — Все провода связи проложены от «Января» до станций. Между собой они никак не соединены.
— Почему? — удивился Лассон.
— Думаю, потому что прокладывать многокилометровые кабели на морозе — довольно сложная задача. Если нам нужно что-то передать другой станции, мы оставляем сообщение у диспетчера на «Январе». Это вообще большая редкость, чтобы станциям что-то было нужно друг от друга.
— Но перед нашей отправкой всё было в порядке?
— Я не знаю. Я вообще в последний момент присоединился к группе. Но думаю, что с «Января» звонили на «Источник».
— А другие средства связи где-то есть?
— Насколько я знаю, есть радиостанции. Но, кажется, они установлены только на «Январе» и в порту, чтобы связываться с кораблями.
Лассон замолчал, о чём-то размышляя. Снаружи снегопад продолжал слабеть. Я надеялся, что буря не разыграется с новой силой, и мы сможем хотя бы примерно понять, где оказались.
— Почему они не уехали оттуда? — вновь заговорил Виктор. — Почему не взяли вездеход и не скрылись?
— Буря начиналась ещё пока мы ехали, — ответил я. — Бандиты добрались до «Источника» где-то в этот промежуток. Может, не рискнули.
Тут я вспомнил разговор с Катаном и Шиму перед нашим столкновением с бандитами и сказал:
— А там и не было машин, как и у нас. Почему мы ездим на тюремном вездеходе?
Я рассказал Лассону о новых экспедициях, для которых, видимо, обчистили гаражи всех станций.
— Неудивительно, что пришлось собирать машины отовсюду, — заметил на это он, — учитывая, как в Антарте распоряжаются техникой!
Он кивнул вперёд. Я посмотрел через изрешечённое лобовое стекло, сквозь которое в кабину постоянно залетал снег. Урагана как такового уже не было, хотя снегопад сохранял силу. Видимость была слишком плохой, чтобы разглядеть ландшафт, но я отчётливо различал, что мы стоим на краю большого кладбища техники. Десятки вездеходов ржавели посреди ложбины. Их занесло снегом, а вокруг не было ни одной постройки. Похоже, сюда сгоняли сломанные машины в течение всего освоения Антарты. Хотя я не представлял, что должно было случиться с вездеходом, чтобы его не могли починить или разобрать на запчасти. Впрочем, это могли быть и пустые корпусы.
— Где-то неподалёку должна быть ремонтная станция, — сказал Лассон.
— Ремонтная станция? — переспросил я. — Я даже не слышал о такой.
— Сам подумай, — продолжал он, —
— Туда, где её попытаются починить, — только сейчас я про себя отметил, что с какого-то момента Лассон стал обращаться ко мне на «ты».
— Вот именно! — заключил он. — Я найду её.
Лассон вытащил карту и начал рыскать по ней пальцем.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он через несколько минут, — здесь ничего нет.
— Что? — спросил я.
— Здесь ни станции, ни свалки не отмечено.
— Может быть, мы не там, где вы смотрите.
— Я учитываю это, — сказал он. — Сам посмотри. Мы должны быть где-то здесь.
Он обрисовал мне довольно большой регион, недалеко от центра которого была «Заря», а на краю ещё одна станция — «Айсберг». Но больше здесь не было ни одной отметки.
— Мы ехали три часа, — продолжал он, — примерно с одной и той же скоростью. Да, где-то мы меняли направление и останавливались. Поэтому радиус такой большой.
— Что мы будем делать? — спросил я, возвращая ему карту.
— Нужно ещё подождать. Если погода начнёт ухудшаться, попробуем поехать хоть куда-нибудь. Если прояснится, попытаемся сориентироваться.
Я согласился. Делать было нечего, поэтому я сел поудобнее и прислонился к двери, подложив под голову шапку. Тогда я наконец заметил, насколько устал. С момента прибытия Лассона мы почти не спали, а часы показывали полночь. Поэтому стоило мне немного расслабиться, как я провалился в сон. Как только мои глаза сомкнулись, я увидел Катана, который пытается выбраться из вездехода, а по его куртке течёт кровь. Мне хотелось отогнать этот образ, но он лишь преобразился. Я по-прежнему видел Катана, который лежал на скале. В руке он держал револьвер. Катан кричал на меня, а я поворачивал ручку детонатора. Снизу бил гигантский снежный фонтан.
***
Меньше чем через час меня растолкали. Этого времени было недостаточно, чтобы я хоть немного выспался, но вот шея успела затечь. Я открыл слипшиеся глаза и первым делом обратил внимание, что вижу горы вдали. Снег всё ещё шёл, но всё вокруг просматривалось на пару километров. Разбудил меня Галаш, рядом с которым сидел Маги. Лассона не было видно.
— В чём дело? — спросил я.
— Просыпайся! — сказал Галаш. — Сейчас поедем!
Они с Маги выпрыгнули из кабины и вернулись в кузов. Оказывается, пока я спал, остальные парни попеременно грелись в кабине. Рядом с открытой дверью стоял Лассон.
— Перебирайся на пассажирское, — сказал он, — я поведу.
Он захлопнул дверь и исчез, чтобы закрыть кузов. Я перебрался через рукоятки, торчащие между сидениями, и сел справа. Несмотря на то, что голова почти ничего не соображала, я как-то машинально съёжился, чтобы не сесть на тёмно-красные разводы. Лассон забрался на водительское сиденье и начал выводить вездеход к пологому склону справа от нас.
— Мы с ребятами, — рассказывал он, — выбрались, как только немного просветлело, и глянули на все эти горы, — он ткнул пальцем в сливавшиеся со снегопадом склоны поодаль. — Кажется, дела налаживаются. Похожая картина есть на карте.