Отсутствует
Шрифт:
Женщина тихо выдохнула и прикрыла глаза - сегодня она должна сказать ему всё. Иначе никак.
В комнате, в дверях которой стояла Мэдисон, царил приятный полумрак. Узкая кровать возле восточной стены была аккуратно застелена. На пыльном полу были разложены пачки бумаг и стопки книг. Огромный металлический шкаф стоял у западной стены рядом с широким письменным столом. А около шкафа стояла маленькая самодельная люлька, в которой сейчас мирно спал новорожденный ребёнок. Мэдисон перевела взгляд левее. За письменным столом, спиной к ней сидел мужчина, одетый в такой же пропыленный белый халат, как и у самой Мэдисон. Мужчина сидел, молча глядя на старую фотографию, которую
Мэдисон смотрела на него, и её сердце разрывалось от боли. От жгучей боли и страстной любви. В то же время мрачная тоска раздирала душу Мэдисон на части, жгутом скручивала все внутренности и травила ядом кровь.
"Я должна сказать ему. Должна".
Это была единственная мысль, которая сейчас крутилась в голове Мэдисон. В эти мучительно долгие секунды она ощущала, как все чувства будто бы вымерли. Сейчас их всех вытеснили только два - едкая скорбь и непомерная любовь. Мэдисон подняла осторожный взгляд на Джеймса. Он всё ещё неподвижно сидел за столом и всматривался в фотографию. Это ожидание могло бы длиться часами. Мэдисон знала, что сейчас для Джеймса не существует окружающего мира, только его неизмеримое горе и его ребёнок. Одна минута перетекала в другую. Мэдисон всё ещё стояла в дверях и молча смотрела на свою любовь. Сейчас, в эти секунды, она не просто ждала, она решалась.
– Джеймс, - едва шевеля губами наконец выдохнула доктор Ли.
Джеймс едва заметно вздрогнул и обернулся. Мэдисон едва сдержала судорожный вздох, когда увидела его лицо. Самое любимое лицо на свете. Он постарел. За эти несколько дней он постарел на годы. Морщины на его лбу и около глаз стали отчетливее, лицо как будто бы посерело, но самым страшным был его взгляд. В этом взгляде читалась такая скорбь, какую редко можно было увидеть в глазах человека. Эта трагедия сломала его, горе отпечатком легло на его лицо. Он был бледен. Бледен и измучен. Щетина покрывала нижнюю часть лица Джеймса, под глазами залегли глубокие тени, ресницы едва подрагивали, но глаза... Его карие глаза казались сейчас почти чёрными. Две неизмеримо глубокие бездны на бледном лице. Его сердце разбито вдребезги, также как и жизнь, как и всё, что у него было. Потому что всё это было связано с ней. С Кэтрин.
Доктор Ли прикусила губу. Говорить было тяжело, тяжелее, чем она думала.
– Я хотела...поговорить с тобой, - тихо сказала Мэдисон, опуская глаза.
Джеймс тяжело вздохнул и что-то прохрипел в ответ, он растерянно отложил фотографию, кинул взгляд на спящего ребёнка и поднялся с места. Его движения были такими, словно бы он не знал, что ему теперь делать. Он вышел в коридор вслед за Мэдисон. Слепящий дневной свет ламп подрагивал, делая лицо Джеймса ещё бледнее. Мэдисон тихо выдохнула - сердце сжалось и зашлось в груди с ужасающей силой.
Мэдисон незаметно прислонилась к стене, понимая, что ноги едва держат её. Вот и всё. Пришло время. Сейчас она всё скажет ему, а дальше - будь, что будет.
– Да, Мэдисон...- тихо произнёс Джеймс, останавливаясь напротив женщины и глядя в её растерянное и бледное лицо.
– Я тоже хотел тебе сказать кое-что.
Мэдисон потерялась. Что-то сказать? На секунду в её голове мелькнула мысль о том, не хотел ли Джеймс сказать ей что-нибудь о своих чувствах. Но эта мысль также
– Тогда...ты первый, - просто сказала она и замерла, ожидая услышать чего угодно и стараясь морально себя подготовить к тому, что может сейчас сказать ей Джеймс. Её Джеймс. Её любовь, её страдание, её страсть. Всё то, что у неё было. И всё то, что ей никогда не принадлежало.
– Хорошо.
Джеймс выдохнул, посмотрел куда-то вправо, затем усталым движением провёл по лицу и снова посмотрел на Мэдисон. В его взгляде читалась пустота, оставленная произошедшей трагедией. В этом взгляде читалась вся неразделённая боль от утраты Кэтрин, вся мука, на которую была обречена его душа, всё то, что лишило его прежней жизни.
– Я хотел сказать, что ухожу.
– Джеймс замолчал на секунду.
– Я долго думал. Ночи напролёт. Думал, как мне жить дальше и что мне делать. И я решил...
– Джеймс провёл рукой по волосам, взъерошив их. В его взгляде читалось непомерное сожаление и вина.
– Прости, Мэдисон, но я не могу больше оставаться на проекте... Я должен защитить Кайли, должен уберечь её от ужасов этого мира... Я ухожу. Ухожу в Убежище 101. Туда, где у меня будет новая жизнь.
– Джеймс выдохнул, прикрыл глаза и покачал головой. Он сжал губы и отвернулся.
– Прости, что оставляю тебя. Прости за то, что всё это так заканчивается... Но у меня нет выбора. Я поступлю так, как должен поступить.
Джеймс замолчал. Мэдисон колоссальным усилием заставила себя устоять на ногах и не сползти в бессилии по стене. Она затаила дыхание, не в силах вымолвить ни одного слова. Сейчас её сердце разбивалось на тысячи кусочков, снова срасталось и с новой силой превращалось в крошево. Душа была вывернута наизнанку, перед глазами на мгновение стало темно. Вся жизнь превратилась в горящие осколки. И сейчас было важно только одно.
"Я должна сказать ему. Я просто должна сказать ему..."
– Нет, Джеймс, ты не можешь уйти....- прошептала Мэдисон, с трудом сдерживая слёзы.
К горлу подкатил колючий ком из рыданий. В груди что-то сжалось и с надрывом треснуло. Сердце.
Джеймс повернулся к Мэдисон, улыбнулся одними уголками губ так грустно, насколько это было возможно.
– Прости, Мэдисон, но я не могу, - устало качая головой, сказал Джеймс. Он положил руку на плечо Доктора Ли, отчего та едва вздрогнула. В тёмных глазах Джеймса читалась вина и глубокая печаль.
– Это мой выбор. Я оставляю проект, чтобы защитить своего ребёнка.
Доктор Ли прерывисто выдохнула. Как всё болело внутри.
Джеймс ещё несколько секунд смотрел на Ли, судорожно кусающую губы, по чьим щекам текли горькие слёзы. Рука Смита соскользнула с плеча женщины. Время перестало течь. Секунды замерли в тёмных коридорах Мемориала. Для Мэдисон Ли жизнь остановилась.
– Так что ты хотела мне сказать?
– спросил Джеймс, чуть прищуривая уставшие глаза.
"Что я люблю тебя, Джеймс... Так сильно люблю..."