Отсутствует
Шрифт:
– Вот за это, Каролина, я тебя и люблю! Вечно шутишь! Ты выпить хочешь?
Девушка криво усмехнулась, прикрыв глаза и глядя на Имира.
– Только, если ты угощаешь, здоровяк.
– Эй, Джотан, сынок!
– крикнул Имир, поднимая руку и обращаясь к светловолосому парню у автомата с Ядер-колой.
– Иди сюда, к нам!
Имир отошёл от девушки, и направился к сыну, чтобы вместе с ним пойти
Мы пробыли в баре не меньше пятнадцати минут, после чего медленно направились к кинотеатру, желая дождаться Джейн там.
Возле лестницы, ведущей ко входу в кинотеатр шаталось множество работорговцев, одетых в броню и с оружием в руках.
Кое-кто из них сидел на стульях и креслах возле старой бочки, в которой горел огонь. Кое-кто отдыхал неподалёку - там, где был разведен огромный костёр, на котором жарился брамин.
Мы подошли к кинотеатру, и как раз в этот момент оттуда вышла Джейн.
Она сразу направилась к нам.
– Я поговорила с Гробовщиком. Он готов обсудить с вами детали дела.
– Джейн испытующе посмотрела на меня, потом перевела взгляд на паладина Кросс.
– Так что давайте, топайте за мной и без шуточек.
Джейн развернулась и уверенным шагом направилась к кинотеатру. Мы с паладином Кросс и Догмитом пошли за ней. Старое, разрушенное здание кинотеатра всё ещё хранило остатки своей былой красоты.
Полуразрушенные стены были украшены остатками лепнины, восхитительные колонны тянулись до самого потолка.
Мраморные лестницы и балконы второго этажа выглядели ветхими, но эта ветхость ни в коем случае не лишала их великолепия.
Мы шли по залам, заставленным старинной мебелью из дерева, мягкими диванами и креслами. Почти все стены были обклеены старыми выцветшими плакатами и фотографиями.
Кое-где нам встречались старые стойки для продажи чего-то, заваленные всякой утварью - от стаканов и чашек до карандашей и старых книг.
Наконец, мы вышли в огромный зал, где у стен были сдвинуты старые кресла для кинозала. В центре зала гудел и трещал древний проектор, светивший на стену, где были развешаны остатки скелетов.
В зале было полно деревянных столов и комодов, заставленных выпивкой, тарелками с едой и пепельницами с дымящимися сигаретами.
Ближе к середине зала стояла огромная кровать в виде сердца, застеленная старыми шёлковыми одеялами красного и розового цвета. На мятых простынях были рассыпаны многочисленные мягкие подушки.
В зале так же стояли мягкие, проеденные молью кресла и круглые деревянные столики с резными узорами, на которых пылились красивые вазы и изящные подсвечники.
Мы прошли в зал, и моё внимание привлекли люди, стоящие возле шикарной кровати.
– Кловер, я тебе, кажется, говорил, чтобы ты не отходила от меня ни на шаг, - грубо рявкнул высокий темнокожий человек, одетый в пропылённый старый смокинг красного цвета.
Он обращался к невысокой девушке, одетой в рваное платье розового цвета. Голова у девушки на половину побрита, вторую половину скрывали короткие светлые волосы.
Девушка была не очень симпатичной с широким носом и маленькими блёклыми глазами.
На шее у девушки был рабский ошейник.
На
Девушка курила, сидя на кровати, и, цинично ухмыляясь, наблюдала за разговором мужчины и светловолосой девушки.
– Прости, папочка!
– воскликнула светловолосая, прижимая руки к груди.
– Я отошла всего на минутку. Больше этого не повториться.
– Ещё бы, - прорычал мужчина, схватив девушку за запястье и дернув на себя.
– Когда я что-то говорю, слушай как следует! Да ты вообще должна знать, что мне нужно, раньше, что я рот открою!
– Прости меня, папочка, - заюлила прокуренным голосом Кловер.
– Честно-честно такое больше не повторится, только скажи, чего ты хочешь. Хоть что-нибудь! Я все сделаю!...
– Заткнись, - отмахнулся мужчина от девушки, оттолкнув её.
Работорговец повернулся в нашу сторону. Меня уже тошнило от одного его вида.
Как только он заметил нас, по его наглому и жестокому лицу тут же растянулась жадная улыбка.
Как же мне хотелось высказать ему всё, что я о нём думаю! Ненависть к работорговцам с такой силой вскипела в моей крови, что я едва сдерживала себя.
Работорговец направился к нам, приветственно расставив руки в стороны.
Я чувствовала отвращение и злость, но всеми силами пыталась успокоиться.
Мельком посмотрев на паладина Кросс, у меня едва не вытянулось лицо от удивления.
Её ледяной взгляд был наполнен такой ненавистью, что мне даже стало как-то не по себе. Её суровое лицо казалось было сделано из камня.
И я прекрасно видела, что Кросс ненавидит того человека, который направлялся к нам.
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогие господа. Перед вами Гробовщик Джонс. Рад нашему знакомству, - улыбаясь, произнёс работорговец, подходя к нам и глядя то на меня, то на паладина Кросс. Догмит тихонько сидел рядом со мной.
– Должно быть, вы наши потенциальные клиенты? Надеюсь, Парадайз-Фоллз в состоянии удовлетворить ваши запросы.
– Гробовщик состроил недвусмысленное выражение лица, поглядывая на нас.
– Помните, что мы никого не судим и никого не осуждаем. Мы понимаем, что этот мир - суровый мир, и каждый выживает в нем, как может.
– Он сложил руки на груди и немного помолчал, с улыбкой разглядывая нас.
– Ну, так вас интересует что-то конкретное?
– Да, - сказала я грубо, с отвращением глядя на Гробовщика.
– Нас интересуют дети.
Гробовщик посмотрел на меня сверху вниз, как бы оценивая.
– Да неужели, - отозвался он, нагло ухмыляясь.
– Ты сама выглядишь едва старше них. Есть ли у тебя вообще крышечки на этих рабов?
– Отвали, - огрызнулась я, не боясь повести себя слишком вызывающе.
– Конечно, есть.
Ситуацию под свой контроль взяла паладин Кросс.