Отважная лягушка. Часть 2
Шрифт:
Остановившийся возле Олкада юноша в меховой безрукавке робко предположил, что девушка могла оказаться возле священной горы совершенно случайно. На что собравшиеся дружно заорали, и парень поспешно удалился.
А Ротан понял, что судьба свела его с членами "общества Дрина" или "неистовыми". Похоже, никого кроме них история с обвинением Юлисы в святотатстве сильно не интересовала. Притворившись ничего не знающим зевакой, писец попробовал выяснить подробности столь ужасного деяния у истинных почитателей владыки недр. Однако, ничего кроме глупых слухов не услышал. Не раз
С огорчением убедившись, что ничего кроме слухов узнать не удастся, молодой человек поплёлся на квартиру, пытаясь на ходу сообразить: как внятно объяснить подзащитной свою явную неудачу? Ибо пребывал в полной уверенности, что Ника Юлиса Террина именно так и расценит результат попытки выяснить суть выдвинутых против неё обвинений.
Но тут кто-то из небожителей: то ли ветреная богиня удачи Кани или бессмертная покровительница юристов Цития; сжалились над невезучим адвокатом, по достоинству оценив его усилия.
У конной статуи Императора молодого человека окликнул Сцип Антон Ур. Первый писец очень обрадовался встрече с коллегой и тут же сообщил, что сбежал с устроенного отцом скучного пира, где занудные старики собрались вести бестолковые разговоры о политике и под богатое угощение вспоминать своё буйное прошлое.
– Зачем мне слушать про чужую молодость, когда у меня своя есть!
– он со смехом хлопнул Ротана по плечу , тут же предложив составить ему компанию и вместе навестить "Рой бабочек".
Услышав название одного из лучших публичных домов Этригии, Олкад затосковал. Первый писец относился к нему неплохо, даже кое в чём помогал, но вряд ли его щедрость зайдёт так далеко, чтобы оплатить посещение столь дорогого и престижного заведения.
Пока молодой человек лихорадочно соображал, как бы повежливее отказаться от столь лестного, но, увы, слишком обременительного для его тощего кошелька предложения, собеседник, внезапно став серьёзным, отвёл его в сторону, чтобы сообщить пренеприятное известие.
Оказывается, верховный жрец Дрина рассказал отцу Сципа Антона, что писец с его рудника взялся защищать в суде преступницу, совершившую ужасное святотатство, вполне способное вызвать гнев капризного владыки недр.
Правда, как понял Олкад, хитрый Клеар так и не сообщил, в чём конкретно заключается суть преступления, больше напирая на разнузданную непочтительность всяких чужаков к святыням Этригии. Косус Антон Кватор выразил по этому поводу самое искреннее сожаление, пообещав после праздников разобраться, и как всегда посетовал на упадок нравственности среди нынешней молодёжи.
– Отцу не понравилась эта история. Верховный жрец - влиятельный человек...
Сцип Антон Ур озабоченно свёл брови к переносице.
– Зачем ты взялся за это дело, Ротан? Чем тебя прельстила та девица? Или ты так давно не был с женщиной, что готов броситься на первую попавшуюся бродяжку,
Олкад не считал другом того, за кого ему приходилось делать всю работу да ещё за такое смешное жалование. Видимо, поэтому его слова прозвучали гораздо холоднее и резче, чем хотелось.
– Она вовсе не какая-то бродяжка!
– А кто?
– всерьёз удивился то ли тоном ответа, то ли его содержанием первый писец.
Взяв с него клятву, что тот сохранит всё услышанное в тайне до суда, младший коллега рассказал ему увлекательную историю Ники Юлисы Террины.
Как и следовало ожидать, первой реакцией собеседника оказалось полное недоверие. Он даже упрекнул Ротана в детской наивности. Но по мере того, как тот рассказывал о письмах, о кольце, о беседе с Никой, слушатель постепенно перешёл от крайнего неприятия к недоверчивой заинтересованности. Обозлившись на Клеара за столь откровенный донос, Олкад поведал об их разговоре, не постеснявшись высмеять абсурдность обвинений, которые верховный жрец собирается повесить на девушку столь знатного рода.
Внимательно выслушав приятеля, Сцип Антон Ур задумчиво сказал, что теперь начинает понимать причину, заставившую Клеара ябедничать отцу на какого-то второго писца. Оказывается, высказанное сгоряча обвинение грозит неприятностями и ему самому.
По древнему, уже основательно подзабытому закону, принятому ещё в незапамятные времена, стражи посвящённых должны убить на месте всякого, кто попытается вызнать тайну церемонии, не то что на неё посмотреть. А верховный жрец в этом случае обязан прервать обряд и перенести его на следующую ночь, незамедлительно уведомив об этом городской совет. После завоевания города Радлом Сенат в знак почтения к владыке недр оставил данный закон без изменения.
Оставив объедки от ужина рабу, хозяин забрался в кровать. Укрывшись заботливо согретым Жирдяем одеялом, он криво усмехнулся, вспомнив то недоумение, в котором находился после поразивших его до глубины души слов Сципа Антона, коренного этригийца знатного рода, члены которого наверняка когда-то входили и в число посвящённых.
А тот, звонко рассмеявшись, вновь хлопнул его по плечу.
– Что, Ротан? Теперь дело твоей непонятной девицы выглядит уже не таким безнадёжным, правда?
– И многие знают об этом законе?
– опасаясь спугнуть удачу, спросил Олкад.
– Тут нет никакой тайны, - усмехнулся первый писец.
– Мне как-то давно дед рассказывал. Этот закон остался ещё с тех пор, когда Этригия была столицей царства. После завоевания Радлом Сенат в знак почтения к владыке недр оставил его без изменения, уж очень редко он применялся. Если хочешь убедиться - сходи в городской архив. Тебе, как адвокату, обязаны выдать все законы.
– Если только твой отец не запретит мне заниматься этим делом, - нахмурился молодой человек.
– Я с ним поговорю, - пообещал Сцип Антон.
– То, что ты рассказал, многое меняет.