Отважная лягушка. Часть 2
Шрифт:
"Совсем девчонки", - подумала она, когда за спиной раздался металлический лязг.
Это старик в вытертой кожаной безрукавке с грохотом задвинул засов на калитке, беззвучно шевеля сухими, потрескавшимися губами.
– Мне нужна госпожа Маммея!
– громогласно объявил претор, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Она в святилище, - ожидаемо отозвалась особа в кожаном переднике.
– Сейчас придёт.
Словно в ответ на её слова отворилась дверь в задней, лишённой каких-либо
Оттуда вышла полная, пожилая женщина с умным, все ещё не лишённым привлекательности лицом, которое портил слишком маленький подбородок, от чего полные губы казались сложенными жеманным сердечком.
Ника догадалась, что это и есть верховная жрица храма Рибилы. На столь высокое положение указывало тёмно-синее одеяние, узор по краю платка, а главное -- поддерживавший его тонкий, скорее всего золотой ободок.
Вслед за ней показалась высокая, сухощавая женщина средних лет в подбитом мехом плаще поверх серого платья.
– Здравствуйте, госпожа Маммея, - почтительно поклонился чиновник.
– Добрый день, господин Курий, - кивнула верховная жрица, подходя ближе.
– Что привело вас в святилище богини Луны?
– Гражданский долг, госпожа, - ответил претор своим противным, бесцветным голосом, но осуждённая уже понимала, что его деланное безразличие - всего лишь маска, за которой тот довольно искусно прячет свои истинные чувства.
– Я принёс решение суда по делу обвинения в святотатстве, которое выдвинул преосвященный Клеар против этой женщины.
Не оборачиваясь, чиновник кивнул себе за спину.
– До нас доходили какие-то слухи, - мельком глянув на притихшую девушку, нахмурилась Маммея.
– Но причём здесь наш храм?
– Вам лучше самой ознакомиться с приговором, - вздохнув, Курий достал из сумки свиток.
Явно не ожидая ничего хорошего, собеседница осторожно, словно заряженное ружьё или гранату, взяла папирус.
Путешественница тут же впилась взглядом в лицо женщины, пытаясь по его выражению угадать отношение будущего начальства к своей скромной персоне.
Буквально через несколько секунд бегавшие по строчкам глаза верховной жрицы расширились, густые аккуратно подщипанные брови взметнулись вверх, а рот сделался совсем маленьким.
Для Ники это вряд ли может считаться хорошим предзнаменованием.
– Да как вы смели?!
– тут же подтвердила самые худшие подозрения верховная жрица.
– Служение Рибиле -- честь, о которой мечтает каждая девушка в Этригии! Здесь нет и не может быть места для преступниц! Я требую немедленно увести её отсюда в тюрьму, на каторгу, куда угодно!
Одетые в серое девицы дружно охнули и начали перешёптываться, с испуганным любопытством глядя на незваную гостью.
– Ваш гнев совершенно
– Я лишь исполняю поручение суда, чью волю обязаны уважать все жители города. Если вас не устраивает вынесенный приговор - обращайтесь к префекту провинции или к самому Императору. Но пока никто из них не отменил вынесенное нашим судом решение, эта особа останется здесь!
Женщина в кожаном фартуке всплеснула руками, торопливо прикрыв ладонью рот.
– Передайте магистрату Фабу, что я обязательно воспользуюсь вашим советом!
– с нескрываемой угрозой пообещала собеседница.
– Непременно, госпожа Маммея, - заверил Курий и развернулся, собираясь уйти.
– Подождите!
– остановила его верховная жрица.
– Расскажите, по крайней мере, кто она такая, и почему вы привели ещё какую-то рабыню?
– Потому что это её невольница, - пожал плечами претор.
– А в приговоре ничего не сказано о конфискации имущества.
Окинув путешественницу полным презрения взглядом, Маммея задала новый вопрос, потрясая желтовато-белым листом.
– Что значит: "называющая себя Никой Юлисой Терриной"?
– Суд не знает её настоящего имени, - поморщившись, но также бесстрастно пояснил Курий.
– Чтобы это выяснить, городской совет отправит письма к родственникам Лация Юлиса Агилиса, сына сенатора Госпула Юлиса Лура, с просьбой подтвердить или опровергнуть слова осуждённой. В случае, если будет установлен факт самозванства, её вновь привлекут к суду и накажут по всей строгости закона.
– Сенатора?
– недоверчиво переспросила верховная жрица.
– Она так говорит, - равнодушно пожал плечами чиновник.
– Мало того, что эта особа богохульница, - скорбно покачала головой его собеседница.
– Она ещё и самозванка!
Понимая, что дальнейшее молчание может сильно подпортить образ родовитой аристократки, который она с таким трудом выстраивала в глазах окружающих, Ника решила, что настало время вмешаться в разговор.
– Какие основания есть у вас для столь серьёзного обвинения, госпожа Маммея?
– Как ты смеешь говорить без разрешения?!
– вскричала верховная жрица.
– Я не рабыня!
– сознавая, что уж если взялась, необходимо играть выбранную роль до конца, смело ответила осуждённая.
– А долг каждого свободного человека защищать себя и свою семью. Честь рода младших лотийских Юлисов не даёт мне молчать!
– А ты строптивая!
– угрожающе свела брови к переносице Маммея.
– Не более чем любая девушка, волею бессмертных богов оказавшаяся в моём положении, - опустив взгляд, поклонилась Ника.