Отважная новая любовь. Сборник

Касс Кира

Именно тогда, когда поезд остановился на станции 79, она увидела парня сквозь окно. Его лицо возникло перед ней внезапно, видно было, что он в таком же шоке, как и она, и не мог отвести взгляда от нее. Прислонившись близко к окну, она прижала ладонь к стеклу. Их глаза встретились, между ними словно проскочила искра. Она открыла рот, чтобы позвать его, и слова застряли в горле. Что ему сказать? Слова не шли на ум. Поезд начал движение. Он подскочил и стал писать на окне, но поезд быстро набирал скорость, оставляя его позади.

Что он написал?

Она в уме перевернула буквы, и у неё получилось О М А Р К С. Должно быть, это его имя или часть его имени. Но что это за имя? Было похоже на имя Омар. К — могла быть первой буквой его фамилии. Но что тогда значила буква С? Омар К. С. Быть может, К — инициал его второго имени. Но она ни за что не найдет его всего лишь по имени. Наверное, он думал, что у него хватит времени написать и имя и фамилию.

Поезд мчался вперед, а она изучала буквы на стекле, как будто они были ключом к её жизни. Может, он написал свою фамилию. Омаркс. Или О`Маркс. Это натолкнуло её на мысль, что Маркс — это фамилия. Быть может, его звали О. Маркс. Но в городе, должно быть, тысячи людей под именем О. Маркс. Что бы он не написал, ей это никак не могло помочь.

Но все же, она чувствовала себя окрыленной. Он её увидел. Он написал ей своё имя, а значит — это не было её воображением. Он хотел, чтобы его нашли.

* * *

Теперь, когда Оуен снова увидел девушку, его стали мучить мысли. Он совершил ошибку, устроившись работать на станцию 47? Она чаще бывала на станции 79? Нужно ли ему ездить на этом поезде и искать её там? Он просто не знал.

— Оуен, — сказала ему Эмма как-то вечером. — Моя птичка больше не поёт.

— Совсем?

— Да.

Он даже не заметил. Каким же ужасным был он братом, восхищаясь девушкой, которую даже не знал, при этом забросив свою сестру! Он чувствовал себя отвратительно. Он достанет еще одну птицу, решил он, чтобы та составила компанию первой. Вместе они будут петь. Проблема была в деньгах. На первую птицу он копил около шести месяцев и ему не хотелось ждать так долго, чтобы купить вторую. Ему нужна еще одна работа. Не другая, а дополнительная.

Клемент не заставил себя ждать с ответом. С тех пор, как Оуен избавил его от поддельного чиновника (который так и не вернулся), Клемент был чрезмерно благодарным. Он ухватился за возможность оказать Оуену услугу в ответ.

— Я поспрашиваю, — сказал он.

Клемент общался с множеством таких же как он людей, которые прибыли из разных мест, и иногда встречались, чтобы составить друг другу компанию и обменяться полезной информацией. Очень скоро, он поприветствовал Оуена нетерпеливой улыбкой и сказал:

— Я нашел работу!

Он знал парня, который подметал станцию 178, сказал он. У этого парня был друг, который подметал станцию 179 и который знал уборщика со станции 212 — тот уволился из-за пневмонии.

Оуен получил работу. Он на время оставил школу. Его жизнь была занята только работой: он продавал крендельки на станции 47 с шести утра

до полудня, затем ехал на поезде № 89 на станцию 212 и подметал платформы с трех часов дня до семи вечера. Он жил во тьме, под землей, словно крот. Но это знал, что это не будет длиться вечно. Он заработал бы деньги на птицу за месяц или два, если все прошло бы хорошо. А если все прошло бы очень хорошо, то он снова увидел бы ту девушку.

* * *

Спустя несколько недель, Миранда обошла уже девятнадцать зоомагазинов. Пока что никто не вспомнил мальчика, который купил канарейку. Её квест постепенно заходил в тупик, но её знания о зоомагазинах росли с большой скоростью. И ей не всегда нравилось то, что она видела.

Например, магазин "Стоп энд Пэт" на Роклэнд Бульваре. На задворках огромного магазина стояли решетчатые клетки, где в одной куче спали щенки со слезящимися глазами. Вода в их мисках была грязной, а клетки воняли. Миранда пожаловалась продавцу.

— Об этих щенках не заботятся, — сказала она. — Им нехорошо.

— А ты у нас эксперт, как я вижу, — сказал продавец.

— Я это вижу, — сказала Миранда. — И чувствую по запаху.

— Какая молодец, — сказал продавец. — Это наши заботы.

В других магазинах всё было приблизительно так же: белый кролик, который свернулся в комочек в вымазанной экскрементами клетке, котята с жуткими лишаями в их шерстке, птичий вольер, полный порхающих с места на место зябликов, который кажется вполне нормальным, до тех пор, пока вы не замечаете, что две мертвые птички лежат на дне клетки.

Когда она указывала на эти вещи продавцам, они чаще всего поспешно говорили: "О, да, да, мы сейчас обо всем позаботимся" или отвечали, что она ошибается и что всё в полном порядке. Таким образом, у Миранды появилась идея: она предоставит шанс Феррису Слокуму призвать к ответу тех, кто этого заслужил. Она стала вести список магазинов, в которых плохо обращались с животными, делая пометки о том, что она видела.

Время не стояло на месте, и оставалось все меньше надежды, что кто-нибудь вспомнит парня, который купил канарейку, и девушку все больше и больше расстраивал вид бедных зверюшек, запертых в ужасных местах. Они никогда не вышли бы на свободу, их никогда никто не полюбил бы. Миранда начала чувствовать нечто подобное к самой себе. Она решила обойти еще три магазина. И на этом она остановилась бы.

В двадцатом магазине мужчина за прилавком грубо сказал, что он не продает канареек.

В двадцать первом магазине грязная белая собака лежала в клетке за витриной, расчесывая свою кожу до сырого мяса. Внутри Миранда обнаружила двух женщин, которые чистили клетки для хомячков. Одна из них, худощавая рыжеволосая женщина, держала извивающегося хомяка в руке. Другая женщина была низкой и полноватой, и на ней был надет заляпанный и грязный передник. Миранда задала ей вопрос. Женщина с хомячком в руке просто рассмеялась в ответ, закатила глаза и сказала: