Отважное сердце
Шрифт:
Наедине, в спальном шатре своём, разъярённый Берке схватил лекаря за его длинную острую бородёнку и рванул её.
– Ты, старый ишак! Ты лжец и самозванец!
– визгливым, злобным голосом кричал хан.
– Ты обещал мне, что уже через месяц Александр не сможет сесть на коня. Так знай же, невежда и обманщик: вчера этому князю Александру, в его русский стан, привели бешеного коня, ещё не знавшего подков, и Александр собственной рукой укротил скакуна и умчался на нём в степь... Я прогоню тебя! Я тебя пастухом
Голова перепугавшегося старика моталась из стороны в сторону.
Наконец Берке отпустил его бороду. И старый отравитель с низким поклоном заговорил:
– Прелестный повелитель, нет, я не обманывал тебя. Я видел сам - уже болезнь стала показывать ему своё лицо. Быть может, и ты заметил, хан, когда призывал к себе русского князя, что под глазами его виднелась уже припухлость. И вдруг всё это бесследно исчезло!.. Напрасно я умножал яды они не оказывали действия... Хан, прости твоего раба, но разве есть на свете такие яды, против которых природа и мудрость медика не нашли бы противоядия? Князя Александра спасли!
– Как?!
– в злобном удивлении прошипел Берке.
– Кто же осмелился? И кто же смог это сделать?
Оглянувшись, хотя в шатре они были одни, отравитель прошептал едва не на ухо хану какое-то имя.
Тот в изумлении отшатнулся.
– Ты бредишь, старик!
– вскричал он.
– Как?! Этот русский юноша, едва вышедший из поры отрочества, - и это он смог сделать всю твою прославленную мудрость бессильной?! Стыдись! И это говоришь мне ты, которого чтил сам дед мой - великий воитель?!
Отравитель удручённо покачал головой.
– Нет, мне не стыдно, великий хан, потерпеть поражение от такого соперника, - отвечал старик.
– Никто другой из медиков не нашёл бы - и столь быстро!
– средства против отравы, которою я отравил князя Александра. Но этот - нашёл! И отсюда я сделал вывод, что если этот юный медик русского князя войдёт в зрелые годы, то он станет вторым Авиценной!* Только этот великий врач знал в юности столь много!..
_______________
* А в и ц е н н а - таджикский учёный, философ и врач X - XI вв.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Невского изнуряла в Орде не только чёрная ханская неволя, не только то, что он был оторван от всего родного, русского, но ещё и неизбежные татарские гости. Душу выматывали, а не только одни подарки все эти батыри и вельможи.
А прогнать их было никак нельзя: тот - "князь правой руки", тот "князь левой руки", третий же - царевич, а четвёртый - "дышит в самое ухо повелителя".
И приходилось, ради блага и пользы своего народа, не только принимать незваных, но и подчас самому зазывать на угощение, одаривать и терпеть их гнусные беседы.
Как изнуряли они князя!
Вот хан Чухурху, лютый и явный враг русских, только что советовавший Берке предать Невского самой
– Ай, ай, князь! Когда я услыхал, сердце и печень мои стеснились: Берке хочет приказать тебе умереть, не показав крови!
Это означало, что Александра задушат тетивою лука.
Приходит другой гость - князь Егу. Вот он жрёт жирный плов, захватывая его двумя китайскими костяными палочками, пьёт кумыс, рыгает и говорит Александру:
– Всё хорошо, Искандер, всё хорошо: ты вынес душу свою из бездны гибели на берег спасения! Хан простил тебя - ты будешь в ряду царевичей посажен!
Но через день-другой снова является тот же самый Егу и с таинственностью, с оглядкой шепчет Александру:
– Ой, князь Искандер, совсем худо!
– и закрывает глаза и долго молчит - нарочно, чтобы помучить Александра.
– Совсем худо: над всеми над нами взял верх этот злой рыцарь Урдюй Пэта. Он вложил в уши хана совет погубить тебя навеки. Берке решил не убивать тебя, но тебя ослепят, и ты будешь до конца дней твоих молоть ханским жёнам ячмень на ручных жерновах и носить волосяную верёвку на шее.
Волосяная верёвка означала рабство.
Невский знал от вельмож, задаренных им, что рыцарь-предатель Джон Урдюй Пэта и впрямь добивался для него той лютой и позорной казни, о которой говорил Егу. Временами, когда Александр оставался с глазу на глаз со своим верным Настасьиным, из груди его исторгался глухой вопль гнева и душевной муки:
– Полгода... полгода истязают, проклятые! Доколе смогу терпеть? А тут ещё хозяина радушного из себя творить перед ними... Кумысничать с ними, под своим кровом принимать... О-о! Люто мне, Григорий!
Настасьин утешал князя. А у самого слёзы скорби и гнева кипели.
– Перетерпеть, государь! Что ж больше делать остаётся! Сам ты учил меня: за отечество всё перетерпеть!
– Знаю, Настасьин, знаю!
– отвечал ему Александр.
– Да хотя бы не видеть у себя под кровом эти дьявольские образины!
– Нет, государь, - возразил ему Григорий Настасьин, - и здесь я супротив тебя буду слово молвить. Уж лучше к нам сюда зазывай их: здесь хоть не подсыплют яду в пищу. А там, у них, что захотят, то и сотворят.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Следуя доброму совету Настасьина, Александр Невский привык в своём ордынском томлении совершать перед сном непременную прогулку верхом.
Вот и сейчас он стоял перед серебряным полированным зеркалом, которое висело на одной из решетин кибитки, и поправлял на себе невысокую княжескую шапку - с бобровой опушкой и плоским верхом из котика.
Вот уж он натянул на свои богатырские руки ездовые длинные кожаные перчатки с раструбами. Теперь только сесть на коня...