Отвергнутая невеста генерала драконов
Шрифт:
— Моя дочь — оборотень! — от тона отца повеяло северным холодом. — И если я узнаю, что ты делаешь хоть что-то, Гвена, чтобы её кровь ослабла, то буду очень зол. Меня, итак, воротит от того, что я еду просто сдавать её как разменную монету в угоду этому старому, зажравшемуся от своей безнаказанности ящеру. И если бы не вероятность того, что война затронет и нас, я бы никогда не подпустил своих детей к тому дворцу.
— Это такие возможности! Нам нужен союз! — фыркнула мать.
Ее упертость начинала меня пугать. Она ведь даже не слушала,
— Не ценой чести моей дочери! — тон отца становился все холоднее и колючей. — Вся надежда на то, что она быстро найдет своего избранного, и тогда разрыв этой нелепой помолвки не будет смотреться так унизительно.
— А может, и не разорвут! — мама выпятила вперёд подбородок. — Может, там избранная у него будет из побродяжек, так и выгоднее будет на троне казаться наша Рьяна. Она ведь лера...
— Она фера! — Я дернулась от рыка отца. — Ты не понимаешь, женщина, что такое зов крови! Магичка! Что с вас взять, предатели собственной крови. Молодой генерал Айдан Свирепый — чистокровный дракон и неважно, кто будет его избранной. Он никогда не оскорбит её наличием другой, а тем более жены.
— Но это предложение его отца — императора!
— Вот это меня и настораживает, глупая ты женщина. Хотел бы он заключить мир, так сделал бы это. К чему все эти помолвки? Он ведь знает, в каком мы положении. У наших границ полчища красноглазых. Спятившие собираются в стаи, организовывают логова. Лезть в войну между идиотами магами и драконами мне крайне невыгодно. Еще и его постоянный интерес к нашим копям. Уж часто он расспрашивает о наших драгоценных камнях. Его людей видели и на россыпях. Везде свой нос сует, ящер.
— Маги не идиоты! И я не глупая! — процедила мама, услышав только эту часть фразы, остальное пропустив мимо ушей. — Мы величайшая раса...
— ... предавшая собственную кровь и магию и теперь трясущаяся над её крохами, — грубо припечатал её отец.
Такого от него я ещё никогда не слышала.
— Да как ты смеешь, Карвин!
Папа лишь высокомерно, немного в издевательской манере хмыкнул, словно копируя маму. Ее мимику и жесты. Бросил короткий взгляд на перепуганную меня и опомнился. Сообразил, наконец, что их внимательно слушают. Поджав губы, он отвернулся, демонстрируя матери, что разговор себя исчерпал.
А я, смутившись, опустила взгляд на свои руки. Вопросов в моей голове стало ещё больше. Выходит, что помолвка действительно не настоящая. Или я побуду немного женой, а потом меня выкинут? Или так и не стану ей? Сначала меня назовут невестой, а затем отвергнут как неугодную. Этого папа опасался?! Что меня опозорят таким образом. Как-то вся прелесть этой поездки резко померкла.
Я мало что знала об Айдане Свирепом. Слишком молод, чтобы быть генералом драконов. Юнец, которому папа подарил чин и армию. Но в то же время его боялись и шептались, что Айдан не проигрывает и ставит на колени лердов одного за другим. Его армия стремительно продвигалась на север.
Интересно,
А вдруг и правда истинного встречу. Но это получается не смогу выйти за него, потому что с каким-то там Айданом буду в союзе.
Сжав ладони в кулаки, нахмурилась.
Что-то грохнуло сзади. Карета брата нагнала нас. Максен выглянул и жестом поинтересовался всё ли у нас в порядке. Видимо, услышал рык отца.
Родители кивнули. Я же поморщилась, заметив, что Филлия опять заходится в истерике. Её характер, казалось, с каждым днем становился всё хуже. Подняв руку, племянница выкинула в окно кареты целый пирожок.
— Хочу сладкий! Дайте! — заорала она. — У Рьянки есть сладкий. Хочу!
Ни слова не говоря, мама у меня забрала корзинку и передала её брату, высунув руку наружу.
Я только и смогла что бестолково моргнуть, глядя, как эта дурная сопливая пакость принялась ковыряться в ней.
Мой живот грустно заурчал, намекая, что совсем не наелся.
Глава 3
***
Карета катилась по неровной после затяжных дождей дороге. Кучер подгонял лошадей, стегая их коротким кнутом. Каждый такой хлесткий удар заставлял меня вздрагивать.
Солнце склонялось к горизонту на западе, а с восточной стороны на небо наползали тяжелые, просто свинцовые тучи.
— Ночью будет гроза, — недовольно пробормотал отец. — Говорил же, не стоит выезжать! Могли бы и обождать день или два.
— А что нам эта гроза?! — мама передернула плечами. — Не пешком же идем!
В ответ от отца ей достался очередной тяжелый взгляд.
Мой живот упрямо урчал, требуя еды. Но никто мне мою корзинку так и не вернул. И можно было попросить отца, чтобы он добыл для меня пару пирожков, или отдал то, что приготовили для них. Я точно знала, что у него в узелке есть и сыр, и вяленое мясо. Только вот гордость мне не позволяла.
Я знала, как возмутится мать. Будет намекать, что я и без того не отношусь к изящным девушкам. Что во время танца не порхаю над полом как бабочка. И щёки у меня присутствуют, и скулы не торчат. Но проблема заключалась в том, что я нравилась себе такой, какая есть, и выслушивать всё это в свой адрес не желала.
Уж лучше сидеть голодной, чем оплёванной.
Задрав подбородок, отвернулась и уставилась в окно.
Да, моя гордость порой выходила за границы, но ничего с ней я поделать не могла.
Пейзаж снаружи изменился. Теперь с обеих сторон дороги стоял густой дремучий лес. Иногда на деревьях я замечала белок. Один раз в сторону кареты выскочил заяц, но, заметив нас, быстро скрылся в высокой траве.
— Странно, — отец потер подбородок, — почему мы едем этой дорогой?
Развернувшись, он постучал в небольшое окошко за своей спиной.