Отвергнутая. Игрушка для Альф
Шрифт:
Не знаю.
Но они должны быть рядом. И это не обсуждается.
Они опять переглядываются, и Эрвин тихо говорит, уверенно шагнув в мою сторону:
— Ладно, я хочу быть свидетелем твоего разочарования в Советнике. Я так и не пойму, почему женщины покупаются на его игру.
— Просто есть такие мужчины, которые до самой смерти пудрят девкам мозги. Они могут быть старыми, кривыми, косыми, а ноги перед ними все равно раздвигают, — голос Лиды дрожит осуждением и негодованием.
— Достаточно, — выныриваю
— Вот сдался он ей, — шипит Анрей позади. — Что Верховный Жрец, что Вестар… два мудака.
— Да вы тоже не милые щеночки!
Торопливо и зло шагаю среди ночных теней.
— И это не он взял меня в плен, — сердито бубню под нос.
— А ты, кажется, этим моментом очень расстроена? — хмыкает Эрвин.
Я молча пру вперед. Спотыкаюсь, срываю край юбки с колючих веток и в тихой злобе порыкиваю.
Действительно. Зачем мне сдался Вестар? И я прекрасно понимаю, что это очередная провокация, от которой он ловит удовольствие, как и Верховный Жрец от своих фокусов.
Слышу приглушенный девичий смех.
Мы уже близко.
— Может, она его сожрет? — шепчет Эрвин. — И больше проблем с Вестаром у нас не будет?
— Ну или мы все утром проснемся в одном шатре голыми и пьяными, — Анрей недовольно вздыхает. — У него же талант всех спаивать и втягивать в проблемы, да в такие, что все потом молчат и краснеют на встречах с ним.
Выныриваю на лунную поляну перед тихим озером, которое со всех сторон окружено стеной леса. У песочного берега стоит шатер из плотной белой ткани, на которой танцуют тени и оранжевые блики свечей.
Луна раздроблена на осколки в ряби на воде. Прохладный и несмелый ветер треплет мои волосы, будто уговаривает уйти.
— Господин! — доносит ветер шепот. — Что вы делаете?
— Держи свою подружку, милая.
Я в возмущении смотрю на Анрея и Эрвина, которые лишь усмехаются в ответ.
— Что они там делают? — цежу я сквозь зубы.
— Даже не знаю, Ягодка. В шахматы играют? — Анрей щурится. — Твои предположения?
Фыркаю. Приподнимаю юбки и крадусь к шатру, в котором нарастает смех и раздаются стоны.
Никто так в шахматы не играет. Меня не обманешь.
— Остановим ее? — устало спрашивает Эрвин.
— Пусть утолит свое любопытство.
— Вот и утолю.
— Мы даже скроем тебя от внимания и чутья Вестара, — шепчет Анрей. — Чтобы ты его точно увидела таким, какой он есть.
Вокруг меня закручивается поток ветра, и мне кажется, что я теряю часть физического присутствия.
— Иди, Ягодка, — тихо посмеивается Анрей, — посмотри на Советника.
— Благодарю, — ехидно отвечаю я и семеню к шатру.
Неуверенно топчусь у шатра под тихий игривый и девичий смех.
— Не дергайся, милая.
— Мне будет холодно и щекотно.
И
— Я готова, — Рыженькая прокидывает лицо и выгибается в спине, опершись о напряженные руки.
Она вздрагивает, когда брюнетка льет на ее шею и ключицу красное вино, которое тонкими струйками стекает по груди. Охает, когда Вестар с жадностью припадает к ее коже и слизывает вино.
Я округляю глаза и перевожу возмущенный взгляд на Анрея и Эрвина в стороне у кустов густого папоротника. Те терпеливо вздыхают.
— А теперь вы, девочки, — хохочет Вестар.
Возвращаюсь к щелочке. Вестар выхватывает у брюнетки бутылку, валится на подушки и щедро льет вино на напряженный живот:
— Ползите ко мне, девочки.
И ясное дело, что он возбужден. Его член нетерпеливо вздрагивает под ручьем вина, а яички подсобираются, готовые не раз насытить двух голодных шлюшек.
И нет в глазах Вестара тоски или печали.
Он действительно наслаждается вечером, вином и женским телом.
Войти и помешать его веселью, но… зачем мне это?
Глава 42. Ты опять играешь
Тянутся две потаскушки с языками к члену Вестара, который закрывает глаза и закидывает за голову руки.
Меня в сторону решительно отодвигает в сторонц Анрей и входит с Эрвином в шатер.
— Пошли прочь, — тихо и четко проговаривает Эрвин.
Девки ойкают, вскакивают и хватают платья с пола, а затем испуганно выбегают из шатра.
— Эй, какого хрена? — Вестар приподнимается на локтях. — Проваливайте!
Эрвин кидает на его причинное место бархатную подушку:
— Прикройся.
— Ягодка, — Анрей вальяжно валится на подушки. — Не прячься. Заходи.
— Кто-то готов к экспериментам?
— Заткнись, — вздыхает Эрвин.
И Вестар неожиданно затыкается, настороженно прищурившись на него. Да я сама тоже улавливаю в голосе Эрвина тихую власть, которая не потерпит сейчас шуточек, издевок и надменности. Все очень серьезно.
Даже драка до сломанных носов, ребер — была игрой.
— Заходи, Ягодка, — повторяет Эрвин, и у меня между лопаток пробегает озноб.
Я несмело захожу в шатер и прячу руки за спину.
— А теперь объясни этой дуре, — Эрвин медленно опускается на подушки и тянется к бутылке, — кто ты есть, Вестар, а то, кажется, ты зацепил ее.
— Я скотина, — Вестар переводит на меня серьезный взгляд. — Козел и мерзавец. Дамочки обо мне всегда отзываются плюс-минус одинаково, и все они правы в своих оскорблениях.