Отверженный ??? Часть II
Шрифт:
Мы завалились на заднее сиденье. Я захлопнул дверь, и мы приникли, вслушиваясь в вой ветра снаружи. Но слышали только тяжелое дыхание друг друга.
Минут пять мы просто дышали, даже не пошевелились ни разу. Во рту пересохло и я стащил перчаткой немного подтаявшего снега с пальто Мисы и бросил на язык. Потом приподнялся, выглядывая через лобовое стекло. Нет, вроде тихо.
— Что будем делать? — зашептала она.
— Который час?
— Пять утра… — взглянула на телефон.
— Будем ждать рассвета. Утром они сдадутся и уедут. Я хорошо их порезал,
— Икари, ты сам весь в крови… Даже лицо!
— Я в норме, небольшой порез, да и все. Это их кровь, не переживай.
— Но как ты вернешься домой? У тебя же полиция на пороге!
Вот черт, а я и забыл совсем. И правда, как же…
— Отвлеку их как-нибудь. За это сейчас нет нужды переживать, главное — ночь пережить.
— Хай, — кивнула она и ткнулась носом мне в грудь.
Минут через пятнадцать мы услышали крики. Однако на нашем переулке так никто и не появился, даже мимо не прошел.
Через полчаса мы начали замерзать. Стучали зубами и мелко дрожали, как два вибратора. Пришлось прижаться друг к другу поплотнее, согреваясь лишь теплом наших тел.
Снег все падал и падал, занося все следы, залепляя машину, в которой мы прятались. Вторую ночь без сна, но нужно держаться. Ни в коем случае не закрывать глаза.
Что с Музой? Я должен её найти. Помочь, как она всегда помогает мне.
Забрезжил холодный рассвет, белесые лучи стали окутывать землю. Мы выбрались из машины и поеживаясь побрели по переулку. Криков слышно не было, но я держал ухи на макухе. Я обтерся снегом как мог, даже лицо пришлось умыть. Ну почему я всегда возвращаюсь домой весь грязный?
Вышли на дорогу, удачно, недалеко от остановки. Денег у меня не было, но Миса не забыла кошелек.
— Езжай, я позвоню, — попросил я. — Ты можешь свободно перемещаться, а я нет.
Она молча обняла меня и забежала в автобус. А я трусцой засеменил домой, благо ушли мы недалеко.
Полицию обдурить оказалось проще простого. Я стукнул по машине в соседнем дворе и они отвлеклись на вой сигнализации. Один даже проверять пошел, какой добросовестный служака…
А я в это время прошмыгнул за домом, поднялся с заднего входа на лестницу, а оттуда быстро скользнул домой. Так себе у меня охрана.
Слава Богам, мама-сан ещё спала. Я прокрался в спальню, сбросил куртку и устало опустился на стул. Окно всю ночь было нараспашку, на подоконник нанесло снега, да и холодно было жутко. Но я не стал его полностью закрывать, уж очень хотелось курить.
Огонек поджег кончик сигареты и я с наслаждением затянулся, и только после этого заметил её.
Муза забилась в угол, в тесное пространство между стеной и шкафом. Сидела ко мне спиной, обняв колени. Её футболка лежала рядом, спина была вся расцарапана, будто её плетью били, но я понимал, что она это сделала сама.
— Муза… — прошептал я. — Ты чего…
Я осторожно дотронулся до её холодного плеча, она вздрогнула и заскулила.
— Муза, — повторил я. — Что с тобой?
Она
— Малыш… они настали. Они уже здесь… Серые дни.
Миса спрашивала у меня, чего я боюсь больше всего.
Концепция страха проста, — неизведанность, непонимание происходящего нас и пугает.
Я боялся сломать все, что сам же и построил, испортить все, до чего дотянулись бы руки.
Если вкратце, больше всего я боялся…
Себя.
Серые дни. Прелюдия
За окном лил дождь. Да и не просто, а вот настоящий, с большой буквы, Ливень. Он наседал порывами, словно там, на улице, бушевал настоящий шторм.
Вроде стихло на секунду и снова слышен этот раздражающий бег часов и жужжание старой лампочки на потолке, а потом вновь всей массой он бьется в стену, оставляя на стекле крупные капли.
А после этого грохот. Будто вечный рокот океана он разносится в небесах мощными раскатами и бьет в стену так, что даже лампочка немного дрожит.
Уютно?
Нет. Особенно если понимать, что сидишь напротив серийного убийцы.
Горячая кружка черного кофе обжигает пальцы, но убирать их не хочется. Кажется, если убрать, станет совсем холодно.
Ви подняла голову и посмотрела на него. Как же за 6 часов это лицо напротив успело ей надоесть. Опостылеть. Именно так и по слогам. О-по-матьего-сты-тель.
Каменное, безэмоциональное, с одним и тем же наглым выражением.
Интересно, — подумала она, — поэтому у него почти нет морщин? Оттого, что он никогда не меняется в лице?
Нет, ну какая же прекрасная тварь, будто не от мира сего. Никакого сострадания или жалости, никаких, даже базовых, проявлений эмоциональной вовлеченности, только абсолютное спокойствие.
Словно инопланетянин или искусственный интеллект внутри живого организма. Чуждый, странный, непонятный.
Своим поведением он давил на неё, выбивал за границы спокойствия, она это понимала. Ведь Ви была про. Таких, как он, она насмотреться успела. Семь малоприятных лет проработала она психиатром, перед тем как написать первую научную работу, а после полностью уйти в журналистику. Да, сейчас она пишет желтуху, прикрываясь былой квалификации, однако, где ещё найти скандальную журналистку и врача в одном лице?
Да ещё и такую, что согласится на встречу с ним. Поэтому он её и выбрал. Наверное, поэтому.
Она взяла себя в руки, выдохнула сигаретный дым и посмотрела в его кристально-синие глаза. Ну, Ви, поехали дальше.
— Итак… — произнесла она, заново включая микрофон. — Шесть часов до казни, как ощущение?
— Нормально, — пожал он плечами. — А у тебя?
— Не мне умирать этим утром, — произнесла она холодно, делая глоток кофе.
— Как знать, — улыбнулся он.
И улыбался он странно, растягивал тонкие губы натужно, будто его что-то заставляло. Он был отвратителен.