Ответный удар
Шрифт:
Величковский медленно протер стекла пенсне:
— Невероятно… Это же… это абсолютно новый подход! Но как соединить слои?
— Специальная сварка и диффузионный отжиг, — я продолжал писать формулы. — И особый режим термообработки: закалка внешнего слоя до шестидесяти-шестидесчти двух единиц Роквелла, затем отпуск по сложному графику.
— Позвольте, — профессор вскочил, глаза его загорелись. — Если правильно подобрать температурные режимы, это может сработать. Сорокин, начинайте плавку! Немедленно!
Следующие часы
К рассвету первые образцы были готовы. Маленькие пластины новой брони поблескивали безукоризненно ровной поверхностью.
— Смотрите! — Величковский отшатнулся от микроскопа. — Невероятная структура! Мелкое зерно, равномерное распределение карбидов… Сорокин, проверьте твердость!
Молодой инженер склонился над твердомером:
— Не может быть… Триста шестьдесят единиц по Бринеллю! А пластичность… — он схватил образец, попытался согнуть. — Не гнется!
— Теперь проверим на удар, — профессор поместил пластину в испытательную машину.
Маятниковый копер с глухим стуком обрушился на образец. На поверхности брони осталась едва заметная вмятина.
— Фантастика, — прошептал Величковский. — Энергия удара… она словно растворяется в среднем слое. А внешний даже не треснул!
— Леонид Иванович, — Сорокин повернулся ко мне. — Как вы это придумали? Это же… это революция в бронировании!
Я пожал плечами:
— Просто логически развил существующие идеи. Главное, что все получилось.
— Получилось? — Величковский поднял на меня взгляд. — Это грандиозный прорыв! Такой брони еще не существовало! Она легче существующих образцов на пятнадцать-двадцать процентов при вдвое большей снарядостойкости!
— Нужно проверить еще один вариант, — я снова взялся за мел. — Что если добавить в внешний слой бор, буквально сотые доли процента?
— Бор? — профессор задумался. — Конечно! Он образует сверхтвердые бориды с железом! Сорокин, давайте готовить новую плавку!
Где-то наверху загремел первый трамвай. Начинался новый день, а мы, забыв о времени, продолжали эксперименты. Из тиглей лилась новая сталь, навстречу новым рекордам и открытиям.
Через несколько часов, глядя на результаты испытаний, Величковский тихо произнес:
— Знаете, Леонид Иванович… За тридцать лет работы в металлургии я не видел ничего подобного. Это не просто новая броня, это новая эра в защите боевых машин.
Он кинулся к шкафу и достал толстую тетрадь в коленкоровом переплете:
— Давайте сравним результаты. Вот данные по существующей броне «Круппа» — пробитие на дистанции сто метров при угле девяносто градусов… — он водил пальцем по строчкам. — Бронебойный снаряд калибра тридцать семь мм пробивает сорокамиллиметровую броню.
— А наша последняя
— Та, из-за которой вся эта история началась… — профессор перевернул страницу. — При тех же условиях держит шестьдесят пять миллиметров. Это был огромный прорыв, в полтора раза лучше крупповской.
Я взял последний испытанный образец:
— А теперь измерьте эту.
Величковский благоговейно уложил пластину на измерительный стол:
— При той же массе… — он замер, глядя на приборы. — Господа, вы только посмотрите! Эквивалентная стойкость — девяносто миллиметров! Более чем в два раза превосходит крупповскую и в полтора раза нашу последнюю разработку!
— И это еще не все, — Сорокин возбужденно подскочил к доске с графиками. — Смотрите, при косом ударе под углом шестьдесят градусов эффективность еще выше. За счет трехслойной структуры снаряд либо рикошетит, либо застревает во втором слое. Считайте сами — это уже эквивалент сто сорока-сто пятидесяти миллиметров обычной брони!
— Поразительно, — Величковский снял пенсне, протирая его дрожащими руками. — А если учесть, что наша броня на двадцать процентов легче при той же толщине… Леонид Иванович, да с такой защитой наши танки будут неуязвимы для любых существующих противотанковых пушек!
Я довольно кивнул. Броня действительно получилась революционной даже по меркам 1941 года, не говоря уже о 1929-м. Первый этап завершен. Мы создали броню, которой еще не существовало в этом времени. Теперь предстояло наладить ее производство. И еще сохранить все в тайне до решающего момента.
Глава 5
Щит и меч
В дальнем помещении подвала царила особая тишина, нарушаемая только тихим шипением самодельной пневматической установки. Сорокин в последний раз проверял крепление испытательной пластины.
— Давление в системе пятнадцать атмосфер, — доложил он, сверяясь с массивным манометром старой немецкой выделки. — Больше не рискну, трубки могут не выдержать.
Величковский колдовал над штативом с фотоаппаратом «ФЭД»:
— Придется снимать с короткой выдержкой. Жаль, нет нормальной высокоскоростной съемки, но и это лучше, чем ничего.
Мышкин, прислонившись к стене, внимательно наблюдал за приготовлениями:
— А эти ваши… масштабные испытания, они действительно покажут реальную картину?
— Теория подобия, голубчик, — Величковский поднял палец. — Если правильно соблюсти все пропорции, то результаты будут соответствовать полноразмерным испытаниям. Только тише и… экономнее.
Я осмотрел испытательную камеру. Самодельная, но добротно сделанная конструкция: толстые стальные листы, смотровые окна из корабельного стекла, тщательная герметизация стыков.