Ответный удар
Шрифт:
Я поправил потертый картуз, купленный специально для этого визита. В прежние времена я бы постеснялся показаться в таком виде, но сейчас важнее не привлекать внимания. Степан, в таком же простом картузе и брезентовой куртке, деловито возился с полуторкой, делая вид, что проверяет мотор.
— Василий Игнатьич! — окликнул я сгорбленную фигуру у входа в складской корпус. — Не узнаете?
Старый Прохоров близоруко прищурился, потом просветлел лицом:
— Никак молодой Краснов? Леонид Иванович? А я-то думаю, кто там спрашивал про старое оборудование… — он
— Вот и я к вам, Василий Игнатьич, может, поможете, как отцу когда-то?
Прохоров огляделся по сторонам:
— Пойдемте-ка в контору, там потолкуем.
В тесной конторке пахло сырой штукатуркой и махоркой. На стене вкривь висела выцветшая схема складского хозяйства, на столе лежали громоздкие конторские книги в потертых коленкоровых переплетах.
— Значит, станки ищете? — Прохоров прикрыл дверь. — И печи термические? Знаю, знаю… У меня тут как раз списывают партию оборудования. С крупповского завода в Эссене, еще в четырнадцатом году купили. Только зачем вам это старье? У вас же на заводе современное все.
— В том и дело, Василий Игнатьич, что заводское оборудование сейчас все под оборонные заказы занято. А тут… — я замялся. — Тут особый случай. Нужно кое-какие эксперименты провести, но тихо, без лишнего шума.
Прохоров понимающе кивнул:
— Ясно-ясно… Что ж, пойдемте, покажу. Только, — он поднял палец, — официально это все в металлолом идет, под списание. По документам — лом черных металлов, не более того.
Мы прошли в дальний угол склада. В пыльном сумраке громоздились станки, укрытые промасленной бумагой. Прохоров сдернул покрытие с одного из них:
— Вот, токарно-винторезный «Круппа». Точность — две сотых миллиметра. Таких уже не делают. А вон там, — он махнул рукой в угол, — термическая печь с регулировкой до градуса. И все на ходу, только почистить да смазать. Качество у немцев дай боже.
Я обошел станок, проверил ходовой винт. Действительно, состояние отличное, только пыль да легкая ржавчина снаружи.
— А это что? — я указал на массивный агрегат у стены.
— О, это особая вещь! Пресс гидравлический, тоже крупповский. Давление двести атмосфер. Знаете, сколько такой стоил до войны?
— Беру, — решительно сказал я. — Все беру. И станки, и печь, и пресс. Сколько?
Прохоров назвал цену. По нынешним временам сущие копейки за такое оборудование. Ведь официально это шло как лом.
— Только вывозить нужно ночью, — предупредил он. — И частями, не все разом. А то внимание привлечем.
— Степан! — позвал я. Бывший шофер возник в дверях как тень. — Организуешь перевозку?
— Сделаем, Леонид Иванович. У меня знакомый в автобазе, даст три полуторки. За ночь управимся.
— Вот и ладно, — Прохоров достал из стола растрепанную ведомость. — Сейчас документы оформим. На подставную фирму, как договаривались?
Я кивнул, разглядывая станки. С таким оборудованием можно делать броню любой сложности. Главное соблюдать конспирацию. Хорошо, что текущие оборонные
Когда мы вышли со склада, уже смеркалось. Моросил мелкий дождь.
— Как батюшка ваш, помню, говаривал, — негромко произнес Прохоров на прощание. — Хороший инструмент половина успеха. А уж эти станки… Таких сейчас днем с огнем не сыщешь. Только смотрите, — он понизил голос, — поосторожнее. Времена нынче такие… За каждым станком глаз да глаз нужен.
Я крепко пожал его руку:
— Спасибо, Василий Игнатьич. Век не забуду.
— Ну что вы, — смутился старик. — Это я вашему батюшке… считайте, долг возвращаю.
Мы со Степаном сели в полуторку. Брезентовый верх чуть слышно шелестел под дождем.
— К ночи готовь машины, — распорядился я. — И людей надежных подбери. Чтобы язык за зубами держать умели.
— Все сделаем, Леонид Иванович, — отозвался Степан, заводя мотор. — Не впервой.
Полуторка тронулась, разбрызгивая лужи. В зеркале заднего вида я видел, как Прохоров все еще стоит у ворот, маленький, сгорбленный. Последний из той, прежней жизни, когда слово купца и рукопожатие значили больше любых письменных договоров.
После переговоров со старым отцовским работником я отправился на завод. Вечером снова в потайную лабораторию. Тут уже вовсю кипела работа.
Масляные лампы бросали неровный свет на сводчатые потолки подвала. Величковский, в потертом пиджаке и с неизменным пенсне на цепочке, придирчиво осматривал каждый ящик, который рабочие осторожно спускали по деревянным мосткам.
— Осторожнее с этим! — воскликнул он, когда один из ящиков чуть накренился. — Там микроскоп с апохроматической оптикой. Такой даже в университетской лаборатории не найдете.
Сорокин, закатав рукава рубашки, сам помогал с разгрузкой. Его худое лицо раскраснелось от усилий:
— Николай Александрович, куда ставить спектрометр? У южной стены больше света от окон-продухов.
— Нет-нет, — профессор решительно махнул рукой. — В дальний угол, там вибрации меньше. И обязательно на специальный фундамент, я уже разметил место.
Я наблюдал за разгрузкой, отмечая про себя, как умело Величковский организовал доставку оборудования. Часть приборов «списали» из университетской лаборатории, что-то привезли из Ленинграда под видом устаревших образцов, некоторые инструменты профессор достал через коллег в Германии.
— Леонид Иванович, — Степан подошел с накладной. — Химикаты привезли. Куда разгружать?
— В отдельное помещение, там уже вентиляцию наладили. Профессор, взгляните?
Величковский склонился над списком:
— Так, азотная кислота, царская водка для травления шлифов… Спирт технический… А реактивы для спектрального анализа?
— В тех бутылях, обернутых соломой, — Степан указал на аккуратно упакованные ящики. — Из рижского представительства «Агфы» получили.
За стеной глухо заработал движок электрогенератора. Основное освещение мы пока не подключали, чтобы не привлекать внимания повышенным расходом электричества.