Ответственность

Правдин Лев Николаевич

Привыкнув спозаранку начинать рабочий день, Сеня достал из портфеля копию своего письма в главк, чтобы еще раз проверить расчеты. Через десять минут он убедился в том, что зря теряет время, тем более что Ася, может быть, тоже уже проснулась и ждет его.

Наскоро умылся, причесался, попытался ладонью пригладить галстук, но ничего из этого не вышло. Тогда сорвал его и бросил на стол. Сразу стало легче.

Принимая от него ключ, дежурная по этажу сообщила, зевая и прикрывая ладонью рот:

— Дожидаются вас там…

— Кто? — спросил Сеня. — Что же вы раньше не сказали? —

И кинулся вниз по лестнице, как в воду с кручи!

Дежурная кричала вдогонку:

— Думала, вы спите…

Асю он увидал, остановившись на площадке между четвертым и третьим этажами. Она сидела в глубоком кресле и читала. Вместо вчерашнего светлого платья она надела серо-зеленую юбку и шелковую белую, в крупный коричневый горох блузку. Волосы она распустила по плечам и, читая, накручивала на палец спадающую на лицо прядь. Ася — такая нарядная, такая тихая и красивая — такой никогда еще Сеня не видел ее. Он притаился, ухватившись за перила, и в эту необыкновенно тихую минуту поклялся сделать все, чтобы и там, в Сосновых Горах, она могла так же ожидать его, нарядная и спокойная. И никакие Бакшины не в силах ему помешать. Он построит город, и в нем будет хорошо жить и работать, только бы она согласилась поехать с ним.

Перевертывая страницу, Ася подняла глаза.

— О! Проснулся… — Она положила книгу на колени и движением головы откинула волосы с лица.

— Я уже давно… — Сеня по-мальчишески резко прогремел каблуками по ступенькам.

— И тебя еще принимают всерьез на твоем строительстве? — спросила она, отдавая ему обе руки.

— Еще как! Комиссию из Москвы прислали.

— Да. Мне твоя мама рассказывала. Мы с ней почти и не спали. Рассказывали про тебя. Она мне, я ей. Иногда мы замечали, что говорим о разных людях. Но зато теперь мы обе знаем тебя как облупленного. Мы даже поплакали друг у друга на груди.

— Плакали? — Сеня недоверчиво посмотрел на Асю. — А ты умеешь?

— Еще как!

— Никогда не замечал. Помнишь, как туго бывало?

— Я-то все помню. А какой толк тогда был плакать?

— Тогда! А сейчас?

— А сейчас нам было так хорошо… — Ася даже прикрыла глаза и покачала головой. — С удовольствием поплакали. Отвели душу. А ты что делал?

Сеня несколько смущенно сознался, что проспал всю ночь как убитый, а утром… Он замолчал: не станешь же рассказывать, что все утро разглядывал в зеркало самого себя и сомневался в своих личных качествах. Но Ася любила четкие ответы на прямые вопросы.

— Так как же ты провел утро?

— Думал о тебе. Говорить-то мне не с кем. А плакать мне еще не приходилось, хотя причин было достаточно.

— А что ты думал обо мне?

Когда Сеня, запинаясь, выложил ей все свои сомнения насчет неустроенного таежного быта, Ася сочувственно спросила:

— А огонь там у вас до сих пор добывают трением?

Он понял, что она смеется над ним и над всеми его страхами. Ему стало стыдно за то, что он так нехорошо подумал о ней, и он пробормотал:

— Вот увидишь сама…

— Увижу, если я еще захочу поехать с тобой. А пока иди в мою комнату и переоденься. Мама прислала тебе все, что надо. Иди. Надеюсь,

ты не забыл, куда мы сегодня идем? И поторапливайся, как бы я не раздумала: таких страхов ты мне тут наговорил…

Он переоделся во все свежее, отглаженное, потом спустился в парикмахерскую, которая к этому времени уже открылась, и снова поднялся на третий этаж. Ася ждала его в своей комнате. Она надела такой же, как юбка, серо-зеленый жакет, и они отправились в загс заявлять о своем желании вступить в брак. Там их ожидала Таисия Никитична. Она сказала:

— Я тут все уладила. Только тебе, Ася, придется прописаться в нашем городе. Будешь жить у меня. Зарегистрируют вас через месяц. Такой у них теперь порядок.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал Сеня и взял Асину руку, словно желая защититься от какой-то неизвестной опасности.

Таисия Никитична махнула рукой. Ася заносчиво проговорила:

— Целый месяц! Мы и так долго ждали. Мало им? Фата, кольца и прочий мусор — ничего этого нам не надо.

Но им все-таки пришлось пойти и выполнить все несложные формальности с анкетами, заявлениями, подписями. Ася еще поворчала немного, но торжественная тишина и предупредительность заведующей загсом — молодой тихой женщины — скоро утихомирили и ее. Из загса она вышла задумчивая, между будущей свекровью и будущим мужем.

ЖАРКИЙ ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ

Завтракать пошли в парк на веранду. Не ожидая, пока высокомерная официантка равнодушно оповестит, что ничего еще не готово, Таисия Никитична заказала то же, что и вчера, — омлет и кофе покрепче. Сеня добавил:

— И пирожки, как только появятся.

Но официантка совсем не равнодушно, а скорее осуждающе разглядывала нарядную, красивую Асю. Приняв заказ, она ушла.

— Несчастная женщина, — отметила Ася. — У нее на лице написано: «Вас много, а я одна». Она, может быть, и в самом деле одна. Нет ничего несчастнее одиноких людей. Когда возвращается Бакшин?

Усмотрев в этом какое-то не очень лестное для Бакшина сравнение, Сеня спросил:

— Что между ними общего?

— Конечно, ничего, — Ася улыбнулась. — Одиночество, может быть.

— Это Бакшин-то одинокий? — удивился Сеня, но Таисия Никитична задумчиво проговорила:

— Мне тоже иногда так казалось.

— Это вы вчера вместе решили?

— Ничего мы не решали, — сказала Ася. — Мы только поговорили о нем. Должна же я знать, с кем ты борешься. Когда это будет?

— После завтрака пойду узнаю.

— И я с тобой.

Сене показалось, будто и Ася, и мама посмотрели на него одинаково ободряюще и чуть тревожно, как на малолетнего сына, провожая его на первый в его жизни экзамен. Он так и подумал, что сейчас они разгладят ему волосы и одернут курточку. Мама — понятно, но Ася? Он смутился, но тут появились тарелки с горячим омлетом, и его смущения никто не заметил.

После завтрака пошли провожать Таисию Никитичну. И тут Ася неожиданно предупредила:

— Обедать будем дома. Это я беру на себя. Должны же вы знать, на что я способна. — Она рассмеялась. — Я — не кот в мешке. Помнишь, Сеня, как я тебя кормила? Скажешь, плохо?