ОУН и УПА: исследования о создании "исторических " мифов. Сборник статей
Шрифт:
Филосемитские повествования националистов из ОУН (б) иУПА
На рубеже второго и третьего тысячелетий, повествования об ОУН и евреях получили определенную форму, которая все больше представляла ОУН-УПА как толерантную, этнически включающую в себя и приветствующую евреев, поляков и представителей других меньшинств, и боролась за многонациональную и демократическую Украину [252] . Историк Владимир Сергийчук называет ОУН-УПА демократической силой, ведущей антитоталитарную борьбу против сталинизма и нацизма. Сергийчук утверждает, что среди людей, которые «пожертвовали» собой ради идеи и дела, были не только украинцы, но и польские и еврейские добровольцы [253] . Историки-пронационалисты часто представляют ОУН и УПА как спасателей и благодетелей, которые сдерживали евреев, несмотря на страдания самих украинцев от рук еврейских комиссаров, совершавших геноцид. Некоторые признают, что иногда в ОУН существовали антисемитские тенденции, но тут же добавляют, что они не были поддержаны всей организацией в целом, и что ОУН проводило различия между коммунистическими и некоммунистическими евреями, и в конечном итоге ОУН придерживалась особых взглядов на гражданский национализм, гуманизм и демократию [254] . Другие интеллектуалы-националисты отрицали фашистское наследие полностью. Некоторые зашли так далеко, что утверждали, что «политические принципы, изложенные в программах Третьего съезда ОУН (б) должны быть внесены сегодня в украинскую Конституцию» [255] .
252
For examples of this narrative, see Petro Sodol, “Foreigners in the UPA,” Ukrainian Quarterly 58, no. 4 (2002): 342–348; Volodymyr Kosyk, “Organizational Conditions and the Initial Struggle of the Ukrainian Insurgent Army (UPA),” Ukrainian Quarterly 58, no. 4 (2002): 310–325; Volodymyr Viatrovych, [V’’iatrovych] “The Communist Alliance against the Ukrainian Insurgent Army (UPA),” Ukrainian Quarterly 58, no. 4 (2002): 326–341; Herbert Romerstein, “The KGB Disinformation Campaign Against Ukrainians and Jews,” Ukrainian Quarterly 58, no. 4 (2002): 349–360.
253
Serhiichuk, Nasha krov — na svoii zemli, 3, 42, 77.
254
Vasyl’ Derevins’kyi, Stavlennia OUN(b) i UPA do susidnikh narodiv ta natsional’nykh menshyn (Kyiv: Natsional’na Akademiia nauk Ukrainy, Instytut istorii Ukrainy, 2006), 44.
255
Serhii Hrabovs’kyi, “Tak proty koho zh voiuvav Shukhevych u Bilorusi?” Ukrains’ka Pravda:(accessed November 18, 2007). On Hrabovs’kyi’s celebration of OUN-UPA and Waffen-SS division Galizien, see Marples, Heroes and Villains, 231–232.
Украинские
256
Hunczak, “Problems of Historiograhy,” 136.
257
Morton Weinfeld, Like Everyone Else. but Different: The Paradoxical Success of Canadian Jews (Toronto: McClelland & Stewart, 2001), 213–214; Daniel Mendelsohn, Lost — A Search for Six of Six Million (London: HarperCollins, 2007), 99; Golczewski, “Shades of Grey,” 114–155.
258
See, for example, Himka, “The Ukrainian Insurgent Army and the Holocaust,” 15, citing the USC Shoah Foundation Institute for Visual History and Education, 20586 Jack Glotzer, 12–15; Spector, The Holocaust of Volhynian Jews, 358; Ahron Weiss, “Jewish-Ukrainian Relations in Western Ukraine During the Holocaust,” in Peter J. Potichnyj and Howard Aster, eds., Ukrainian-Jewish Relations in Historical Perspective (Edmonton: CIUS and University of Alberta, 1990), 409–420; Weiner, Making Sense of War, 270–271.
Бездействие и фальсификация
Существует различие между отрицанием и затемнением фашизма ОУН и этнических чисток, и прямой фальсификации истории на основе подделок. Отрицание фашизма представляет собой контекст, в котором своеобразное повествование развивается, а представление ОУН филосемитским спасителем евреев содержит несколько примеров этого отрицания. Генеалогия повествования об УПА как о спасителе евреев датируется несколькими десятилетиями назад. Один из первых источников появился от Николая Лебедя, и был опубликован в 1946 г. [259] :
259
See Mykola Lebed, UPA: Ukrains’ka Povstans’ka Armiia (n.p. 1946), 35–36; for other early claims on Jews in UPA, see Petro Mirchuk, Ukrains’ka Povstans’ka Armiia,1942–1952 (Munich: Cicero,1953),69–72.
«Большинство врачей в УПА были евреями, которые были спасены УПА К еврейским врачам относились как к гражданам Украины и должностным лицам в украинской армии. Нужно должным образом подчеркнуть, что в тот момент все они выполняли свои надлежащие обязанности добросовестно. Они оказывали услуги не только солдатам, но и всему населению. Они путешествовали по всей области, организовывали полевые госпитали и местные медицинские пункты. Они не бросали боевые ряды в ситуациях, даже когда имели возможность перейти к Красным. Многие из них погибли смертью храбрых» [260] .
260
Lebed’, Ukrains’ka Povstans’ka Armiia, 35–36, cited in Friedman, “Ukrainian-Jewish Relations,” 204.
В 1950-х и 1960-х годах, рассказ об ОУН, изображающий ее как организацию праведного спасения евреев, начал формироваться, охотно поддерживаясь эмигрантами ОУН [261] . ОУН (б) приняла активное участие в мифотворчестве, в том числе в изготовлении подделок. Одной из наиболее значительных подделок является биография Стеллы Крентсбах, выдуманной еврейки, которая хвалит «Бога и Украинскую повстанческую армию» за то, что пережила Холокост. Поддельная биография появилась под редакцией Петра Мирчука [262] . История Крентсбах получила значительное внимание в эмигрантской прессе. И все же журналисты, которые пытались найти ее, скоро узнали, что такого человека не существует. Филипп Фридман, сам переживший Холокост на Западной Украине, обратил непосредственное внимание на эту историю, и вскоре смог сделать вывод, что «вся эта история является мистификацией» [263] . Когда несуществующую Крентсбах не смогли найти, в эмигрантских кругах распространились рассказы и слухи о том, что она могла быть убита, казнена в Израиле за правду об отношении евреев к УПА [264] . Мы вернемся к воспоминаниям о Стелле Крентсбах позже, так как она сыграет важную роль в пропаганде ОУН полвека спустя.
261
Leo Heiman, “We Fought For Ukraine — the Story of Jews Within the UPA,” Ukrainian Quarterly, vol. 20, no. 2 (Spring 1964):33–44.
262
Dr. Stella Krentsbakh, “Zhyvu shche zavdiaky UPA,” in Petro Mirchuk and V. Davydenko, eds., V riadakh UPA: Zbirka spomyniv buv. Voiakiv Ukrains’koi Povstans’koi Armii (New York: Nakladom T-va b. Voiakiv UPA v ZDA i Kanadi, 1957), 342–349.
263
“The questionable source mentioned here is the ‘memoir,’ allegedly by a Jewish woman named Stella Kreutzbach, in Nasha Meta, Toronto 27 and December 4, 1954; Ukrainske Slovo (Buenos Aires), October 10, 1954; Kalendar Almanakh na 1957 Rik (Calendar Almanac for 1957) (Buenos Aires): 92–97. Kalendar also features an article by Dmitry Andreyewsky (pp. 88–91), in which he states that Stella Kreutzbach went to Palestine after the war, where she was later employed as a secretary in the foreign ministry, and that several weeks after the publication of her memoirs in the Washington Post (which the Ukrainian publication credited for fi rst releasing the memoirs) she was mysteriously shot and killed. I checked the Washington Post of that period and did not fi nd the memoirs. At my request, Dr. N. M. Gelber of Jerusalem made inquiry in the foreign ministry there; the reply was that the ministry had never had an employee by that name and that such a case of homicide was entirely unknown. Moreover, a careful analysis of the text of the ‘memoirs’ has led me to the conclusion that the entire story is a hoax. Similarly, the Ukrainian writer B. Kordiuk labels the story ‘a mystifi cation’; he states that ‘none of the members of the UPA’ known to him ‘ever met or heard of her.’” Philip Friedman, Roads to Extinction: Essays on the Holocaust, ed. Ada June Friedman, introduction by Salo Wittmeyer Baron (New York: Conference on Jewish Social Studies, Jewish Publication Society of America, 1980), 203–204.
264
The Krentsbakh/Kreutzbach forgery was also discussed in the Ukrainian 'emigr'e press, where the writer Bohdan Kordiuk concorded with Friedman’s conclusions: “The careful historian Friedman give the story of Dr. Stella Krentsbakh, who ‘Thanks UPA for her Life,’ which has been re-printed so many times, his attention, but fi nds nothing about her. And rightly so, since none of the UPA veterans, known by the author of these lines, either heard or knew of this legendary Stella Krentsbakh. Neither have any Jews heard of her. Hardly any one of the tens of thousands of Ukrainians refugees claim to have met this Stella Krentsbakh. The biography, attributed to her in certain places, does not hold up to critical scrutiny; claims that she would have been working in the Ministry of Foreign Affairs do not correspond to the truth. And some were nonsensical claims — that she would have been killed on the streets of Jerusalem from a shot to the nape of her neck, supposedly due to her favorable memories of the UPA. That nonsense constitutes a jungle of the prejudices which so burden Ukrainian-Jewish relations. It seems to us, that as long as there is still no independent evidence, the stories of Dr. Stella Krentsbakh need to be regarded as a mystifi cation.” Bohdan Kordiuk, “Retsenzii: Pro liudei, spovnennykh samoposviaty: Their Brother’s Keepers by Philip Friedman. With a Foreword by Father John A. O’Brien. Crown Publishers, Inc. New York, 1957, pp. 224,” Suchasna Ukraina (Munich) 15 (194), July 20, (1958): 7.
Политизация
Президентство Виктора Ющенко наступило в результате так называемой оранжевой революции в 2004 г., представив вершину влияния диаспоры на написание истории в Украине. Это приподняло исторические мифы диаспоры до уровня государственной политики, и при условии государственного финансирования институций была поставлена задача развития легитимации повествований, которых требовал культ лидерства ОУН. Ющенко разработал политику памяти, в значительной степени, базировавшейся на повествованиях о преследованиях, «рассказ, который определял Украину как страну-жертву за счет интеграции всех центральных исторических событий ХХ века, от Гражданской войны и советизации до Чернобыльской катастрофы» [265] . Кульминацией стал Голодомор 1932–1933 годов, представленный как центральное и определяющее событие советского периода [266] .
265
Tatiana Zhurzhenko, “The Geopolitics of Memory,” Eurozine, May 10, 2007. Available online:(accessed November 9, 2010).
266
Dietsch, Making Sense of Suffering, 223–226.
Ющенко имеет сложное отношение к ОУН. С одной стороны, он отверг ее фашизм, тоталитаризм, террор, культ лидерства и этнические чистки. С другой стороны, Конгресс украинских националистов является прямым потомком ОУН (б), его члены состояли в блоке Нашей Украины [267] . Возникла парадоксальная ситуация: новая, развивающаяся демократия с заявленной приверженностью демократическим ценностям, плюрализму и правам человека — использует государственные институции для реабилитации и возвышения фашистов до национальных героев, символов молодой демократии.
267
Andreas Umland and Anton Shekhovtsov, “Pravoradikal’naia partiinaia politika v postsovetskoi Ukraine: zagadka elektoral’noi marginal’nosti ukrainskikh ul’tranatsionalistov v 1994–2009 gg.,” Ab Imperio, no. 2 (2010): 219–247.
Холокост пришел, чтобы играть ведущую роль в современной европейской политической культуре, вплоть до того, что способность решения этого вопроса стала считаться чем-то вроде демократической зрелости новых членов и кандидатов ЕС. Все чаще Европа представляет себя как сообщество ценностей, в которой Холокост играет ключевую роль в «коллективной европейской памяти» [268] . В Украине две культуры памяти — культ националистических героев и западноевропейская культура памяти, в которой Холокост занимает центральное место — являются взаимоисключающими. Как Вильфрид Жильге четко отметил:
268
Johan Dietsch, “Imagining the Missing Neighbor: Jews and the Holocaust in Ukrainian History Textbooks,” in Heorhii Kas’ianov, Obraz inshoho v susidnikh istoriakh: mifi, stereotypy, naukovi interpretatsii: Materialy mizhnarodnoi naukovi konferentsii, Kyiv, 15–16 hrudnia 2005 roku (Kyiv: NAN Ukrainy, Instytut istorii Ukrainy, 2008), 202, citing David Levy and Nathan Sznaider, “Memory Unbound: The Holocaust and the Formation of Cosmopolitan Memory,” European Journal of Social Theory, Vol. 5, No. 1 (2002): 100.
«Отделение Холокоста от памяти украинской культуры прямо связано с близостью ОУН к национал-социализму, в частности, в своем отношении к антибольшевизму и антисемитизму… Националистическая интеллигенция может узаконить героические роли ОУН и УПА, но только путем игнорирования еврейского Холокоста и его связи с украинской национальной историей» [269] .
Институциональное составление официальной памяти
269
Wilfried Jilge, “Zmanannia zhertv,” Krytyka, vol. 10, no. 5 (May, 2006): 14–17. 270. Ihor Yukhnovs’kyi (b. 1925) is a physicist, not a trained historian. An enthusiastic admirer of Bandera and Shukhevych, the OUN and UPA, Yukhnovs’kyi has occasionally voiced anti- Semitic views. Aleksandr Burakovs’kyi, “Key Characteristics and Transformation of Jewish-Ukrainian Relations during the Period of Ukraine’s Independence, 1991–2008,” Nationalism and Ethnic Politics, 15, no. 1 (2009): 121; Zenon Zawada, “Kyiv conference focuses on World War II and hisotrical memory,” Ukrainian Weekly, no. 44, November 1, 2009, 18. On Yukhnovs’kyi’s sympathies for the “Social Nationalists,” see Lilia Kuzik, “Ihor Iokhnovs’kyi: Ta derzhava zh mala utvorytysia. I ia robiv, shchob vona utvorylas’,” Zaxid.net, August 11, 2011.(accessed October 2, 2011) The Social-Nationalist Party of Ukraine (SNPU) mobilized the neo-fascist right and used an SS symbol as party emblem. In 2004 it was renamed the All-Ukrainian accociation Svoboda. Anton Shekhovtsov, “The Creeping Resurgence of the Ukrainian Radical Right? The Case of the Freedom Party,” Europe-Asia Studies, Vol. 63, No. 2, (March 2011): 213.
«Европеизация» Виктором Ющенко украинского общества включает в себя перенос коллективной памяти в соответствие с культурной памятью европейской основной тенденции. Для того, чтобы ликвидировать противоречивые воспоминания, правительство Ющенко нуждалось в производстве поучительного украинского национального прошлого, патриотическое повествование которого смогло бы частично примирить культ ОУН (б) и УПА с признанием Холокоста. Повествования, разработанные авторитарными группами диаспоры, требовали значительных преобразований для того, чтобы создать спрос на них в двадцать первом веке. Выполнение данной задачи в большой степени ложилось под три официальных институции. Институт национальной памяти, созданный в 2006 г., был основан по образцу польского примера. Его целью была консолидация «нации» путем патриотической подачи истории. Директором Ющенко назначил бывшего заместителя Премьер-министра Игоря Юхновского, сторонника правой социал-националистической партии Украины.