Овод
Шрифт:
– Твоё наследство – лакомый кусочек, который я хочу получить, чтобы утереть нос папе. И если всё, что говорят о твоём отце, правда, я стану очень богат.
– Ты ничего не получишь!
– Посмотрим, – шипит, надвигаясь и расстёгивая ширинку. – Не нужно сопротивляться и, возможно, получишь удовольствие. Уверяю, я трахну тебя лучше, чем Янис. Я всё делаю лучше, чем он.
– Ты… да ты…
Осматриваюсь, а затем хватаю со столика лампу и швыряю в Эрнеста, попадая чётко в голову. В сторону летят осколки, а он сгибается, закрываясь руками. Но я не останавливаюсь, и следом летит ваза, в которой каждый день обновляются цветы, пульт от
– Ебанутая! – кричит, глядя на руки со следами крови.
– Ну ты же хотел веселья?! Так веселись!
Замахиваюсь снова, схватив графин с водой, он не глядя оборачивается и утыкается носом в закрытую дверь. Из носа хлещет кровь, которая сейчас вызывает не отвращение, а, скорее, то самое веселье, о котором говорил Эрнест. Скрывается за дверью, матерясь и выкрикивая оскорбления из коридора. Меня трясёт от захватившего адреналина и страха, что он мог прикоснуться ко мне. Тяжёлое дыхание заглушает всхлипы, которые рвутся наружу, независимо от желания нормализовать сердечный ритм. Накрывает. Реву вовсю, сетуя на судьбу и Яниса, который оставил меня.
Закрываю дверь на защёлку и ночью почти не сплю, ожидая, что Эрнест вернётся, чтобы закончить начатое, но его не слышно. Вряд ли поделится с папочкой фиаско, которое его настигло. Но его слова заставили задуматься. Тафанов планирует женить на мне второго сына, чтобы получить наследство отца. Всем нужны деньги, которые им не принадлежат, и вряд ли я смогу отбиться, когда меня будут тащить под венец. Но даже это лучше, чем смерть или скитание в неизвестности. Или всё же лучше побег?
Только как? Подхожу к окну, замечая шныряющих во дворе охранников. Не получится спуститься с балкона и залезть в чей-то багажник. Никто, кроме Эрнеста, за всё время на территорию не заезжал. Единственный вариант – побег за пределами дома. Но тут сразу возникает вопрос – куда бежать без документов и денег? Прикидываю варианты, но каждый упирается в какую-то неразрешимую для меня проблему.
Спустя два дня тишины в моей комнате появляется Эрнест.
– Сегодня выход в город. Мероприятие, которое устраивают знакомые отца в восемь вечера. Я должен быть. Это платье, – указывает на чехол, который секундой ранее бросил на кровать, приближаться не решается, застыв в дверях, – туфли и сумочка. Я представлю тебя как будущую невесту. Будешь вести себя хорошо – позволю выходить из дома два раза в неделю, поняла?
Смотрю, не отвечая, и жду, когда он уйдёт. Закрывает дверь, и лишь после этого расстёгиваю чехол, в котором длинное голубое платье с косым вырезом. Этот цвет мне не идёт, о чём, видимо, Эрнест не подумал, скорее всего, выбрав на свой вкус. Мне всё равно, главное, впервые за три недели меня выпустят и позволят быть среди людей. Кто знает, может, примерным поведением я заслужу право покидать дом и организую побег.
К восьми ожидаю Эрнеста, который появляется немного раньше, лишь кивнув в сторону двери, тем самым дав сигнал, что я могу покинуть комнату. Иду за ним, получив возможность осмотреть дом. Людмила разрешала выйти во двор, контролируя мои передвижения, но я необдуманно выкрикнула о помощи, когда заметила группу людей, проходящих мимо, и с тех пор покидать пределы комнаты мне запретили.
Мне услужливо открывают дверь, приглашая сесть вперёд. Сегодня Эрнест сам за рулём, облачён в чёрный костюм, который не делает его более привлекательным.
В машине неприятно пахнет. Морщусь, гашу ком, подкатывающий к горлу. В машине Яниса всегда было комфортно, здесь же неприятно, и даже пальто, в которое я кутаюсь, не спасает. Забыв про спутника, рассматриваю улицы Стокгольма, привлекающие яркими огнями и манящими вывесками. Просто смотрю, не понимая ни слова. Дорога занимает немного времени, и Эрнест паркуется у одноэтажного здания, где уже скопилось немало машин.
– Что это?
– Музей современного искусства. Сегодня здесь приём в честь сына друга отца, который занимается инсталляциями.
На входе Эрнест предъявляет приглашение и тянет меня внутрь, где множество людей прохаживается по просторным залам рассматривая… А, собственно, что? Белое полотно и перевёрнутое ведро, из которого вытекает коричневая субстанция; огромная статуэтка мыши, которая сидит на белых подушках; красная фигура собаки, стилизованная под надувной шарик, из которого сделали животное; верёвка из лампочек, свисающая с потолка и образующая кучу на полу; маленький белый шарик на большом камне. Люди восхищённо осматривают предметы, а я будто попала в другой мир, где мне нет места. Я в курсе, что современное искусство бывает довольно странным, но не настолько же…
– Сделай доброжелательное лицо, – цедит Эрнест, когда мы подходим к пожилой паре.
Он что-то говорит, указывая на меня, мне протягивает руку женщина, приходится ответить под настырным взглядом Тафанова. Не понимаю, о чём речь, но, вероятно, это и есть те друзья отца, о которых меня оповестили. Стою, бегая взглядом по сторонам и надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо. Но здесь в принципе нет никого знакомого для меня. Сжимаю в руках сумочку, в которой мирно покоится каракури. Единственная вещь, являющаяся моим имуществом и напоминающая об отце. Говорю Эрнесту, что хочу осмотреться, и бреду по залам, встречая странные и даже отталкивающие инсталляции.
– За пределы здания выходить не смей, – за спиной вырастает Эрнест, приблизившись ко мне, шепчет, стараясь улыбаться и выглядеть доброжелательным. – Я вернусь через десять минут.
– Я поняла.
– И подержи это.
Вручает мне пиджак, и я, перекинув его через локоть, иду дальше. Идея осмотреть вещь приходит не сразу. Нахожу укромный уголок и ныряю в карманы – пусто. Но когда залезаю во внутренний, вытаскиваю свой паспорт! Зачем он его взял непонятно, но теперь у меня есть документы. Нет денег и знакомых, но уже хоть что-то имеется. Мечусь, ища взглядом Эрнеста, который вот-вот вернётся, и в одну секунду принимаю решение. Пальто забрали на входе, а на улице прохладно, поэтому накидываю мужской пиджак и двигаюсь к выходу, стараясь не привлекать внимания.
Юркнув между входящими парами, огибаю здание, натыкаясь на воду. Бегу в другую сторону и только потом понимаю, что мы на острове. Направляюсь на площадку перед входом, замечая такси, из которого выходят люди.
– Is taxi is free? (Такси свободно?) – спрашиваю пожилого мужчину, надеясь, что он хоть что-то понимает по-английски.
Кивок означает, что я могу сесть. Съезжаю вниз, с опаской смотрю в заднее стекло, выискивая Эрнеста, который выскакивает на улицу, осматривается и замечает меня.