Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов

Хайне Э. В.

Я вцепилась зубами в веревку, на которой висел шпиг, повесила себе на шею связку ливерной колбасы, зажала бедрами копченое мясо… Вдруг раздался лай собак, донеслись крики, проклятия, гневные оклики. Я полетела вниз. Открылась дверь. Свет ослепил меня. Закрыв лицо руками, я стояла в ярком свете их факелов.

Послышались голоса мужчин. «Уберите собак. Это девушка. О, Боже! Что мы с ней сделаем?» Смех. А что обычно делают с голой девушкой.

Их было трое. Они изнасиловали меня.

Я не знаю, сколько раз. Они были грубы.

Я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, я лежала одетая в грубую рубашку на грязной соломе. Дневной свет падал через решетку окна. В тот же день меня отвели к деревенскому старосте. Он спросил:

– Ты знаешь, кто тебя обвиняет?

– Знаю.

– Ты признаешь свою вину?

– Как я могу ее отрицать?

– Ну, по крайней %iepe, она созналась, – сказал писарь. – Это избавит нас от пыток.

– Воровство – тяжкое преступление, – сказал деревенский староста. – Воров вешают. Это по закону. Однако ты женщина. Женское мясо не годится для виселицы. Мы утопим тебя, завтра сразу после последнего удара колокола. Позовите священника и позаботьтесь, чтобы она получила милость соборования.

– Вы не можете сделать это! – крикнула я. – Это правда, я ела мясо. Я была голодна, но я заплатила за это своим телом.

– Что ты сделала? – спросил судья.

Они изнасиловали меня втроем.

– И это ты называешь платой? – рассмеялся судья. – Ты знаешь, что получают наши городские проститутки за семяизвержение? Пфенниг. А ты знаешь, сколько стоит жирная ветчина? За это тебе придется трудиться своим задом четыре недели.

Еще перед восходом солнца меня подняли на позорную телегу, запряженную ослом. Собралось много народа. С визгом и хохотом они проводили меня к реке.

На берегу уже ждал палач. Его лицо скрывала кровавая маска, он выглядел как сатана. Глаза в смотровой щели дико вращались. В руках у него была секира. Я встала на колени, сложила руки в последней молитве и ожидала смерти.

– Послушайте меня! – раздался рядом со мной мужской голос. – Послушайте меня!

Я открыла глаза.

Палач снял маску. Его лицо было бледным, в шрамах от оспы, а голова лысая.

– Послушайте меня! У нас есть священный обычай, ставший традицией, по которому палач имеет право взять в жены приговоренную к смерти молодую деву. Если она примет предложение, то приговор теряет силу.

– Кто пожелает тебя? – завизжала старуха. – Скорее я возьму смерть в любовники, чем такою как ты. Река теплее, чем твоя постель.

Толпа засмеялась.

– Желаешь ли ты меня в супруги? – спросил палач.

Я посмотрела на реку, на веревку и мешок.

Ребенком я видела, как топили маленьких котят. Ужасно долго тянется смерть. Мое желание выжить сказало:

– Да.

– Громче, воровка, мы тебя не слышим! – кричала толпа.

– Да, – крикнула я, – я хочу жить!

– Да здравствует невеста палача!

– Положите ее в кровать к палачу.

Бенедикт

сказал:

– Теперь я знаю, где я тебя видел.

– Ты был при этом? Мой Бог, я была права, когда прочитала это по твоей руке. Наши линии судьбы идут рядом как полозья саней по снегу.

– Ты мне поможешь? – спросил Бенедикт. –Я должна тебе помочь.

– Мне нужна твоя услуга,и я заплачу тебе за это, очень хорошо заплачу. Ты знаешь, мой Орден богат.

– Чего ты ожидаешь от меня? – ее глаза заблестели.

Бенедикт оглянулся. Никто не подслушивал их. Кутилы за другими столами шумели и занимались своими делами.

– Меня интересует некоторая информация. –Тебе нужна услуга шпиона?

– Можно назвать и так.

– Почему именно я?

– Ты красива, соблазнительно красива. Уменя был случай, наблюдать тебя puris naturalibus.

– Как, как?

Бенедикт пропустил вопрос.

– Ты отличная наживка. Такая-то мне и нужна.

– Наживка для кого?

– Принца Генриха.

– Вы имеете в виду… Сына императора Фридриха?

– Верно.

– Я – и принц Генрих… – Она чувствовала себя польщенной. – Как вы себе это представляете? Уменя нет доступа к его окружению.

– Plerumque gratae princibus vices.

– Что вы говорите?

– «Перемены всегда приветствуются у князей».

* * *

В конце Рамадана Орландо доставили в Тадж аль-Алам. Двенадцать мудрецов высшей истины ожидали его, сидя спиной к огню. Неподвижно, будто вырезанные из дерева, они смотрели на него.

Орландо стоял в свете пламени. Что-то важное ощущалось в самом воздухе. Орландо предчувствовал недоброе.

– Мы позвали тебя, – сказал Хасим, – потому что хотим дать тебе важное поручение. Ты поедешь в Аккон как посланник, чтобы встретиться с Великим магистром тамплиеров в Иерусалиме, который, как ты знаешь, олицетворяет высшую власть ордена на Востоке. Он все лето проводит в крепости Крак-де-Шевалье. Ты должен передать ему послание и получить большую сумму денег. При этом ты проведешь много дней в стенах храма. Ты говоришь на их языке, ты знаком с их обычаями и знаешь, как они думают. Нам нужен отчет обо всем, как там обстоят дела.

Есть ли у тебя какие-либо сомнения? Существует ли опасность, что тебя кто-то там может узнать?

– Маловероятно, что я встречу там кого-нибудь, кто знает меня, но если такое и произойдет, то меня примут за другого, потому что у меня нет бороды, и я ношу длинные волосы и арабскую одежду.

– Ты готов?

– Я готов.

– Мы выезжаем завтра на восходе солнца. Когда Орландо вышел, Каим вступил в совет мудрецов через другую дверь и сказал им:

– Эта миссия чрезвычайно важна. Не спускайте с него глаз. Если я в Зем ошибся, он должен умереть. Если он выдержит испытание огнем, то у меня большие на него планы.