Ожерелье Монтессумы
Шрифт:
— Вы никогда не бываете бестактным, дорогой мэтр.
— Почему вы интересуетесь этими драгоценностями? Или, чтобы быть более точным, которую из них вы ищете?
— Ничего конкретного я не ищу, но я хотел бы узнать, что стало с коллекцией вееров.
— Удивительно! Это же не относится к сфере ваших интересов, не так ли?
— Вы забываете о том, что я в первую очередь антиквар. Кроме того, некоторые из этих милых сердцу императрицы вещиц были украшены драгоценными камнями, а другие — настоящие произведения искусства. Один из вееров я обнаружил в домике привратника замка
— Вы туда ездили?
— Можно сказать, что я к вам прямо оттуда. Замок находится в идеальном состоянии, все интерьеры остались нетронутыми, мебель стоит на своих местах, но там нет ни одной безделушки, которую можно было бы без труда унести…
— Тогда почему вы не поехали в замок Лэкен и не попросили аудиенции у королевы Елизаветы? Ваше имя открывает перед вами любые двери, и вы с легкостью могли получить список всех тех, кто находился в замке на момент смерти императрицы Шарлотты. Вы бы узнали о том, что получили в наследство ее племянницы, эрцгерцогиня Стефания и принцесса Клементина. Думаю, вы могли бы с ними встретиться.— Я размышлял об этом, но не скрою от вас, что такая перспектива меня смущает. Особенно это относится к королеве, которая занята только музыкой и благополучием своих подданных. И никаких драгоценностей! Мне бы не хотелось предстать в роли торгаша перед такой женщиной!
На этот раз Лэр-Дюбрей не удержался от смеха:
— Вот вы и попались! Вы жертва неуместного самолюбия. Да, не всегда легко быть одновременным князем и коммерсантом! Но я вас очень хорошо понимаю. — Оценщик снова стал серьезным и спросил, понизив голос: — Позвольте спросить, не связаны ли ваши поиски с необъяснимым исчезновением вашего друга Вобрена?
— Вы не ошиблись. Простите, но большего я вам сказать не могу. Скажу только, что я переживаю настоящий кошмар…
— Я подозревал это. Кстати, когда увидите вашего друга комиссара Ланглуа, передайте ему, что я до сих пор не нашел никаких следов картин и предметов обстановки, увезенных из дома Вобрена. Вероятно, они отправились в далекие страны, например, в Соединенные Штаты. Или их продали в частную коллекцию владельца, умеющего хорошо держать язык за зубами, чем, несомненно, осчастливили его. Вся эта история, честно говоря, лишена всякого смысла… Возвращаясь к вашей проблеме, скажу, что я смогу для вас выяснить хотя бы фамилии тех, кто окружал императрицу перед смертью.
Альдо не сдержал вздоха облегчения:
— Я буду вам за это бесконечно признателен. На данный момент я просто не представляю, как и где мне вести поиски…
Мадам де Соммьер ждала к завтраку нескольких своих подруг, и Альдо отправился просить приюта у Адальбера. Он не возражал против компании старушек — тетушка Амели умела выбирать себе окружение, — но в его нынешнем состоянии он не годился для светских разговоров. Не та атмосфера! У археолога ему будет намного комфортнее.
Завтрак у Видаль-Пеликорна действительно проходил в очень приятной обстановке. Блюда, безупречно
— Если Ромуальд пришел сам, следовательно, случилось что-то крайне важное, — воскликнул Видаль-Пеликорн. — Пусть войдет! Принеси еще чашку и свари нам новый кофе! Итак, Ромуальд, что нового?— Я пришел сообщить господам, что моя миссия на улице Лиль только что закончилась, — торжественно объявил он. Адальбер немедленно перевел его слова на привычный язык:
— Вас уволили?
— Нет же, месье, нет! Нас поблагодарили и отпустили два часа назад.
— Вы теперь говорите о себе во множественном числе, как монарх?
— Господин меня не правильно понял! Дон Педро Ольмедо де Кирога отпустил всех слуг, оставив только привратника и Гомеса, мексиканского лакея дона Педро.
— Всех? — удивился Морозини. — И даже кухарку?
— Да! Госпожа Вобрен и ее бабушка уехали вчера, в Страну Басков. Дон Педро лично посадил их в вагон поезда. Как он выразился, «они измучены постоянным присутствием журналистов возле дома, который эти люди упорно продолжают осаждать»! И добавил, что дамы ищут покоя, более приличествующего трауру. Сначала они поедут в Биарриц…
— Очень спокойное место, — с сарказмом заметил Альдо. — Близится пасхальная неделя, и вся Европа будет там!
—Господин не дал мне возможности закончить, — сказал Ромуальд. — Я собирался сказать, что они поживут в городе, пока не закончатся ремонтные работы в замке Ургаррен. Добавлю, что все слуги получили щедрое вознаграждение. Лично я, как пришедший последним, получил причитающиеся мне деньги вперед за три месяца. Остальные получили плату за предстоящие полгода.
— Замечательно! — язвительно процедил Морозини. — А как же Люсьен Сервон? Он заслужил купание в Сене с каменной плитой, привязанной к ногам!
— Мне это известно, Ваше Сиятельство! Я читал газеты. Какие будут указания?
— Из особняка Вобрена увозили еще что-нибудь? — спросил Адальбер.
— Только одну вещь, но ценную: малоизвестный портрет Марии-Антуанетты кисти госпожи Виже-Лебрен [64] , который висел в спальне дона… Я хотел сказать, господина Вобрена. Полотно исчезло три дня назад или, если быть точным, три ночи назад.
64
Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен (1755-1842) — французская художница, автор 660 портретов и около 200 пейзажей. Была приглашена в Версаль рисовать Марию-Антуанетту, которая высоко оценила ее работу.