Ожерелье Монтессумы
Шрифт:
Без большой надежды — потому что великолепная старинная хрустальная люстра исчезла — Альдо нащупал выключатель и нажал на него. Зажглась одинокая лампочка, висевшая на шнуре в центре гостиной. И одновременно прозвучал голос Морозини:
— Если вы ищете то, что можно украсть, то вы пришли слишком поздно!
Незваный гость обернулся, ничуть не испугавшись направленного на него оружия. В одной руке он держал фонарь, в другой — браунинг. Мужчина сразу же положил его в карман.
— Я вижу, — констатировал он спокойно. — Я представить себе не мог, что все настолько плохо.
Его флегматичное
— Что же вы рассчитывали найти? — поинтересовался Альдо, в свою очередь убирая револьвер.
— Прекрасные вещи…
И он принялся перечислять предметы мебели и интерьера, некогда украшавшие гостиную. Это свидетельствовало о том, что молодой человек не раз прежде бывал в этом доме.
— Так кто же вы такой? — не выдержал Адальбер.
— Простите меня! Я должен был представиться, -ответил молодой человек и широко улыбнулся.
– Меня зовут Фожье-Лассань, я заместитель генерального прокурора в прокуратуре Лиона.
Если он надеялся ошеломить своих собеседников, то ему это явно удалось.
— Ах, вот оно что! — протянул Альдо. — И это на факультете права вас учат открывать запертые двери и наведываться в дома в отсутствие хозяев?
— Нет. Этому я научился благодаря частому посещению тюрем. Должен признать, что мои таланты более чем скромные, но мне этого достаточно. Я не прошу вас назвать себя. Вы, — он повернул голову к Альдо, — князь Морозини, а вы, — кивок в сторону Адальбера, — его второе «я», господин Видаль-Пеликорн, известный египтолог.
Так как мужчины смотрели на него, оторопев от изумления, заместитель прокурора продолжал:
— Я много раз видел вас на фотографиях. Добавлю, что меня зовут Франсуа-Жиль, и я крестный сын господина Вобрена.
— Святые угодники! Почему он никогда не говорил мне о вас? — удивился Альдо.
— Видите ли… Я был в некотором роде его тайной. Мы состояли в переписке, иногда я его навещал.
— И это к вам он поехал в Лион! — закончил Альдо, не отрывая взгляда от этого молодого лица, которое вдруг показалось ему странно знакомым.
— Ни в коем случае! Он… поссорился с моим отцом, и вы же знаете, какие мы, лионцы! Мы злопамятны… А теперь, надеюсь, вы позволите мне дальше осматривать эту… пустыню?
— Если вы не против, то мы готовы составить вам компанию.
Все вместе они прошли по комнатам первого, второго и третьего этажей. Всюду царила пустота, валялись бумага и солома. Морозини едва не заплакал от ярости, проводя рукой по пустым полкам, на которых некогда стояла коллекция книг в светло-коричневых с золотом переплетах, принадлежавших в прошлом
66
Грёз, Жан Батист (1725-1805) — французский художник, популярный в XVIII в.
— У этой женщины есть все права, не спорю, — Альдо едва сдерживал бушевавшую в его груди ярость, — но кто ей позволил отдавать дом на откуп вандалам? Что об этом думаете вы, господин Фожье-Лассань? Вы же юрист!
— То же, что и вы. Это постыдно, но сделать ничего нельзя.
— Вам не кажется, что мы уже видели достаточно?
— Нет, я хочу увидеть все. В том числе и подвальный этаж!
В отличие от остальных комнат, кухня и подсобные помещения остались нетронутыми. Воры не польстились ни на сверкающие медные кастрюли, ни на кухонное оборудование, ни на фаянсовые банки для соли, муки, кофе. На длинном дубовом столе остались стоять чашки, из которых они пили. Адальбер с любопытством нагнулся к ним, но трогать не стал.
— Мне кажется, что их стоило бы отправить нашему другу Ланглуа, чтобы он снял отпечатки пальце». Грабители явно не принадлежат к числу грузоперевозчиков, имеющих лицензию.
На кухне обнаружились и грязные стаканы, а также три пустые бутылки из-под «Шамбертена».
— Давайте заглянем в винный погреб! Вобрен им так гордился…
В винном погребе их ожидало уже ставшее привычным запустение. Оттуда вывезли все бутылки и бочонки, оставили лишь большую бочку и только потому, что она оказалась почти пустой. Кран на ней был открыт, и из него на пол натекла красноватая лужица.
Мужчины обошли погреб, состоящий из двух одинаковых помещений, заглянули в нишу для пустых бутылок и туда, где работал сомелье. В глубине они заметили железную дверь, наполовину скрытую похожей на ежа сушилкой для вымытых бутылок.
— Что там может быть?
—Я не знаю, — проговорил Франсуа-Жиль, — Сюда я ни разу не заходил… И потом, дверь закрыта относительно новый висячий замок.
—Может быть, вы попробуете ее открыть, господин заместитель прокурора? — не без иронии произнес Адальбер.
—Господи, нет, конечно! Висячие замки — не мой профиль…
—В этом случае я попробую это сделать сам!
Вынув из кармана связку отмычек, египтолог выбрал одну из них, снял ее с кольца, остальные отдал Альдо и склонился над замком… Тот мгновенно открылся под восхищенным взглядом Франсуа-Жиля.
— Скажите на милость! Вы просто мастер! Умираю от зависти и готов брать у вас уроки. Я даже представить себе не мог, что…
— Археолог должен уметь многое. Вам даже в голову не придет, на какие хитрости пускались древние египтяне, чтобы спрятать мумии или сокровища.