Ожидание шторма
Шрифт:
— Сизов знал, что вы через посредство Дорофеевой торгуете продуктами?
Прямо-таки взвился Роксан:
— Этого не было, товарищ полковник! Такова уж несчастная доля снабженцев! На нас всех собак вешают!..
— Михаил Георгиевич!.. Это по-детски. Вопрос серьезный. Я сформулирую его так. Не пытался ли Сизов шантажировать вас?
— Зачем? — удивился Роксан.
— Значит, нет... — Каиров уклонился от разъяснений. Сказал: — Как я полагаю, занимая такую должность, вы должны иметь в своем подчинении
— У меня персональная эмка. И четырнадцать грузовых машин.
— Богато живете.
— Нет, товарищ полковник. Грузовиков мало. Всегда в разъездах.
Дым от папиросы плыл по комнате. Каиров встал и открыл форточку. Он не вернулся к столу, а остался стоять у стены, чуть опершись о выкрашенную в салатовый цвет панель.
— Вспомните, Михаил Георгиевич, вы не ездили с Сизовым в Перевальный?
Нет, Роксан не изменился в лице, не покраснел, не побледнел. Спокойно, даже несколько равнодушно ответил:
— Ездили.
— Часто?
— Один раз. Сизов попросил подвезти его. Мы воспользовались моей эмкой.
— Что ему нужно было в Перевальном?
— Госпиталь. Какие-то служебные дела.
— А точнее?
— Не интересовался. Я обождал его в машине. Все заняло не более десяти минут.
— Спасибо. И еще один вопрос. Когда и где вы видели Сизова в последний раз?
— Днем четырнадцатого марта. Он позвонил мне и попросил достать бутылку водки. Мы встретились в городе, возле крытого рынка. Прошли на склад. Кладовщик дал ему бутылку. И Сизов ушел. А я остался с кладовщиком. Нужно было уточнить накладные.
— Он не говорил, для чего водка? Куда он собирается?
— Нет.
— А что вы делали вечером четырнадцатого?
— В восемь часов я на машине приехал к дому. Отпустил шофера. Хозяйка покормила меня. И я лег спать.
— Надеюсь, ваша хозяйка столь же молода и прекрасна...
— Нет-нет... Старушка. За шестьдесят лет. Отлично готовит. Я приношу продукты. И питаюсь дома. У меня застарелая язва.
— Я обещал задать вам только один вопрос. Но все равно уже не сдержал слова. Вы немного говорили о Татьяне Дорофеевой. Дайте ей характеристику.
— Мне это трудно сделать. Разве что в двух словах... Красива, без предрассудков. Не очень умна.
— Интересы, запросы, кругозор?
— На все это можно уже ответить одним словом — мизерные.
— Теперь такой абстрактный вопрос. Совершенно условный. Допустим, если бы вы — повторяю: допустим! — оказались немецким разведчиком, смогли бы вы ее завербовать?
— Я не смог сделать из нее любовницу.
— Это другая сфера.
— Понимаю... Опытный, ловкий разведчик нашел бы у нее много слабостей. Мне кажется, их больше чем достаточно, чтобы превратить ее в сообщницу.
— Все! На сегодня достаточно. Надеюсь, в скором
— Понимаю, товарищ полковник. Всегда рад побеседовать с умным человеком.
Они пожали друг другу руки.
Каиров проводил Роксана уже почти до самых дверей, но внезапно остановился, придержал его за локоть. Сказал:
— Одну минуточку.
Шустро, словно подросток, Каиров вернулся к столу, выдвинул ящик.
— Вы узнаете эту фляжку? — Он держал фляжку за цепочку. Мелкую, соединяющую крышку с корпусом.
— Да, — сказал Роксан. — Это фляжка Сизова.
— Вы уверены?
— Мне часто приходилось наполнять ее.
— Это моя фляжка, — возразил Каиров. — Фляжка Сизова на экспертизе. Дорофеева рассказала о разговоре со мной?
— Рассказала, — смущенно ответил Роксан.
— Не следуйте ее примеру!
Тайна трансформаторной будки
Чирков развернул машину. И дорога опять побежала под колеса. И море заголубело с левой стороны.
— Ну а вдруг вы обознались, старшина? — холодно сказал Чирков. — Тогда мы ведем себя как мальчишки.
— Все сходится, товарищ капитан. И внешностью... И попросилась к шоферу, значит, в рыбоколхозе «Черноморский».
Поворот. По правой стороне дороги забелела полуразрушенная трансформаторная будка. Чирков затормозил.
Они вышли из машины. Прямо за будкой был съезд, кончавшийся тупиком. Дальше начиналась гора. На ней густо зеленел кустарник. Деревьев было мало. Они росли у подножия и на самой вершине.
От обочины, противоположной горе, начинался спуск к морю. Несколько тропок выходили на нижнюю дорогу, вокруг которой ютился пригород, именуемый Рыбачьим поселком. Название это, наверное, сохранилось с очень давних времен, когда здесь действительно жили рыбаки. Однако город разрастался, корабли распугивали рыбу, рыбаки переселялись подальше от города (пример — рыбоколхоз «Черноморский»), а название так и осталось.
Чирков заглянул в будку. Обвалившаяся штукатурка, обломки кирпичей и аппаратуры...
— Скорее всего, она скрылась в Рыбачьем поселке, — предположил капитан.
Туманов ничего не ответил. Он пристально рассматривал мягкую, влажную землю, на которой отпечатались следы женских туфель маленького размера. Туфли были на толстом каблуке. И метки от него остались ясные и сочные.
— Смотрите, — сказал старшина.
Следы вели за трансформаторную будку, к воронке. Бомба здесь разорвалась мощная. Не меньше, чем в полтонны. Яма получилась глубокая. На дне ее мутнело совсем немного воды.