Ожившие камни Аргоса
Шрифт:
– Ну же, Фили, успокойся… Маленькая Фили! – прошептал Леонидас, вдыхая запах ее волос. – Ну как же это тебе удается так меня ломать? Разламывать на мелкие безвольные куски мое сердце!
– Ты простил меня, правда? – всхлипывая и утирая слезы, робко спросила Филомела.
– Не совсем, но почти, – промолвил он.
– Лео, я так. Так счастлива! – вскрикнула она.
– Но тебе нельзя оставаться здесь более, – старался оторвать себя от нее юноша, понимая, что еще немного, и не сможет ее отпустить. – Тебе уже пора, Фили! – сказал он, еще сильнее, еще страстнее
– Я не хочу уходить, Лео! – возразила она, помотав головой.
– Фили, не перечь мне, пожалуйста, тебе не место здесь. Уходи домой. Нет, постой, я тебя провожу! – резко передумал он.
– Хорошо, как скажешь, – боясь нарушить гармонию, которая так внезапно наступила между ними, согласилась девушка, нехотя отстранившись от него.
Подобрав с пола хлайну и головной платок, Филомела медленно подошла к двери.
– Фили, не выходи без меня, – суетливо ища в сундуке запасную пару сандалий, обратился к ней Леонидас.
– Конечно же, любимый! – улыбнувшись, ответила она.
Пока юноша в спешке разбрасывал свои вещи на полу, девушка удивленно наблюдала за ним, никак не понимая, на что были направлены его действия.
– Так. придется пойти босым, – решил Леонидас, поняв, что старания его тщетны.
– Лео, у тебя нет сандалий? – удивилась Филомела.
– Да забываю я их, то там, то не там! – коротко ответил юноша.
– Где?… Только не говори, что на кладбище, Лео! – насторожилась она. – Там свои вещи оставлять нельзя, это плохая примета!
– Филомела, если он. этот. Ты поняла, про кого я! Если он еще раз посмеет побеспокоить тебя, обязательно дай мне знать! – не ответив на вопрос, наказал он. – Обещай!
Девушка только покорно кивнула в знак согласия.
Леонидас взял ее за руку, и они вышли из мастерской. Он провел подругу через двор школы к выходу, не обращая внимания на любопытные взгляды стоящих там учеников и учителей. За напускным равнодушием юноши скрывалась радость, которая охотно заполняла его бездонную душу…
Но там, где-то на самом дне, не совсем заметное, но все же существовавшее чувство под названием «недоумение» задавало ему лишь один вопрос, на который юный скульптор не в силах был ответить из стыда перед самим собой.
«Как ты снова допустил свой неизбежный смертельный исход, вернувшись к самому началу, Леонидас? Все громко, торжественно высказанные обещания теперь потеряли смысл, а ведь некоторое время назад они обладали масштабностью, способной превратить в развеваемый ветром пепел всякое разочарование! Ты слаб, нечего отрицать этот неопровержимо существующий факт! Твои сердце и душа не ладят между собой, и именно по этой причине идут в противоположных направлениях! Мозг же затерял себя, не зная, в какую сторону податься, чему предаться!» – упорно вертелось в голове.
Он посмотрел на радостное лицо Филомелы, стараясь найти в ней хоть какое-то оправдание своим чувствам.
– Фили, я решил жить в школе некоторое время. Мы будем встречаться, конечно же. но ты ко мне больше не приходи. Я не хочу, чтобы тебя разглядывала толпа мужчин, через
– Но как мы будем видеться в этом случае? – встревожилась она, сжав его руку сильнее.
– Я буду навещать тебя. Как только дойдем до твоего дома, зайду и спрошу разрешения у кирии Офелии выходить вместе, – неуверенно произнес он.
– Что? – удивилась Филомела, приостановившись.
Засомневавшись в искренности юноши, она упорно смотрела в его глаза, пытаясь уловить точное значение всех продемонстрированных им сегодня поступков и слов.
– Фили, я вполне серьезен! Что за вопрос блуждает в твоих глазах? Разве не этого ты хотела и упорно добивалась все это время? – встревожился Леонидас, ощутив сомнения девушки в его честности.
– Нет, Лео, нет, – начала отрицать Филомела, – я это от радости! Пойми, мне сложно поверить в происходящее не потому, что я не доверяю тебе, а по той причине, что все это очень неожиданно! – вскрикнула она радостно.
– О Фили, Фили, – улыбнувшись, покачал головой юноша, – тебе все-таки удалось переубедить меня!
– То есть, сам ты этого не хотел? – опустив голову, нерешительно спросила она.
Леонидас остановился. Он пока что не знал точного ответа на ее вопрос.
– Перестань копаться в моих чувствах. Я скажу все, когда буду готов и посчитаю нужным, – ответил твердо юноша.
Девушка пожалела, что вообще завела разговор в это неуместное для них обоих русло. «Отчего же ты не держишь язык за зубами, Фили!» – начала винить себя она. Теперь Филомела тихо шла рядом, молясь про себя, чтобы любимый ею человек не передумал встречаться с ней. Она хотела было объясниться, доказать ему, что не так дотошна и назойлива (как он наверняка уже предполагал), но, даже коря себя внутри, девушка не решилась нарушить воцарившееся молчание.
– Филомела, наверное, тебе не надо повторно указывать, с кем не встречаться, не общаться и даже не здороваться?! – еще раз повторил свой недавний вопрос Леонидас.
Она снова покорно кивнула головой.
– Ты зайдешь к нам?
– Филомела!
– Да, прости, ты говорил, что.
– Тогда незачем переспрашивать!
«Что я сделал? Зачем, по какой причине?! Теперь дороги назад уже нет! Надо ли тебе это? Нет, действительно ли ты так ощущал необходимость в том, чтобы связать себя узами с этой девушкой, так внезапно ворвавшейся в твою жизнь? Она вообще в себе? Нет, она в тебе, Лео, в тебе!» – понимал скульптор.
Чуть наклонив голову, Леонидас незаметно взглянул на нее. Сердце начало биться чаще и сильнее. «Что это, о Боги? Неужели я люблю ее?!» – заметно взволновался юноша.
– Мы почти дошли, Лео, – первой прервала молчание Филомела.
Остановившись, она отпустила его руку. Видно было, как девушка волнуется. Потирая вспотевшие ладони, она то и дело испуганно поглядывала на него.
– Ты, Лео. Если ты не уверен, то. То я пойду? – робко выговорила она.
– Что? Не понял тебя! – удивился он ее словам.