Ожог от северного сияния
Шрифт:
Ночевали в однокомнатной квартире супруга, чтобы не вызвать подозрений у проницательного деда. Первая брачная ночь все-таки. Тине досталась громадная двуспальная кровать – этакий аэродром два на два, хоть вдоль ложись, хоть поперек. Антон примостился на кухонном диванчике. Выспался он не очень, судя по его хмурому лицу и молчаливости. А вот Тина вырубилась сразу, лишь только щека коснулась подушки. За девичью честь не переживала, по всему видно, что мужа она по женской части не особенно-то интересовала. Ничего, переживет, у нее скоро появятся кафе, квартира и финансовая
– Начнешь пока так, – сказал Антон, протягивая конверт. – Потом на стажировку поедешь в Европу, как раз два года пройдет. Нашему браку каюк: не сошлись характерами, ну или типа того. Расставание, депрессия. Ты же впадешь в депрессию после нашего развода, а, жена? Шутка, Тин, чего ты так занервничала?
Шуточки у Карельского были специфическими, не знаешь, что и отвечать.
Антон загнал машину на паром и выбрался из кабины. Застыл, скрестив руки на груди, и уставился на чайку, дрейфующую на ленивых серых волнах. Птица красивая, но не двадцать же минут ее изучать, хоть бы слово сказал. Тина чувствовала себя невидимкой.
– Тооош, ты, что ли?! – Темноволосая девица в обтягивающих кожаных штанах бесцеремонно похлопала Антона по плечу. – Ни фига се, какие люди!
Он обернулся, растерянно взглянул на нахалку. А потом взял и улыбнулся. Жене законной, значит, ни пол-улыбочки за все утро. Ни когда кофе вместе пили на ее будущей кухне в стиле хай-тек, ни когда на причал тащились в пробке под заунывную музыку. А этой, нагловатой коротышке, – во все тридцать два зуба моментально осклабился.
Тина прислушалась, ничегошеньки непонятно по обрывкам фраз. Прогуливаясь по палубе и любуясь живописными берегами, она подкралась поближе. Вот это да! – по всему выходило, что эти двое неплохо знали друг друга. И темненькая имела на Антона какие-то виды.
– …Ты тоже изменилась. Еще красивей стала.
– Ха! Локти кусаешь, Тошик? Кусай-кусай, что такую невесту упустил.
– Ну…
Ответ Антона ветерок уволок за борт, Тина даже шею вытянула в их сторону, все равно ни слова не разобрала.
– А помнишь, мы влезли в батину лодку и в море рванули? И песенку орали: «Щука, щука, щука-кит, щука правду говорит»? А лодка дырявая оказалась, чуть не потопли! Твой дед за нами на моторке приплыл и спас. Потом так пропесочил, до сих пор помню. Кстати, как он?
– Жив-здоров. Вот за лесопилкой отправил присмотреть.
– Значит, ты по делам. А я вот бабку проведать. Еду и думаю, с тоски на острове сдохну, а тут ты! Класс же, что встретились, а? – темноволосая пихнула Антона в бок, Карельский от такой беспардонности только засмеялся. – Слушай, давай замутим, как тогда в пятом классе?
Порывы северного ветра рвали флаг на флагштоке. Что там чирикала знакомая, повиснув у мужа на руке, – совершено не разобрать. Пепельные тучи закрыли неяркое солнце. Зябко передернув
– Скоро причалим, тебя подбросить? Береговая, шесть? – спросил Антон.
– Капец, Тошик! Столько лет прошло, а ты до сих пор помнишь адрес! Еще бы, так песни под моим окном горланить, всех соседей тогда переполошил! Ночь, все дрыхнут давно, а тут Карельский с гитарой приперся…
Тут он заметил неподалеку нахохлившуюся Тину. Сложив руки на груди, она хмурилась, глядя в сторону приближающегося берега. Видимо, укачало с непривычки.
– Ну вот и приплыли, – Антон соизволил обратить на супругу свое внимание.
Приплыли, согласилась про себя Тина, еще и суток не прошло, а на благоверном уже кто-то висит, раскачивается по ветру…
– Приветик, я Ульяна, – небрежно бросила девица, (и Тину передернуло, какой же неприятный голос, как несмазанное колесо скрипит). – Подруга детства. Да, Тош? Или первая любовь? Как правильно?
На ее губах заиграла лукавая усмешка, в черных глазах вспыхнул огонек интереса: кто такая рядом с красавчиком Карельским? Придирчиво осмотрела Тину и, найдя ее совершенной простушкой, расслабилась:
– А, ты с Тошичем по работе вместе? На лесопилку?
– Добрый день, – сдержанно ответила Тина. Нагловатая подруга детства не понравилась ей сразу, бывает вот такая антипатия с первой минуты. – А я Тина, жена. Да, Тош? Или любовь всей жизни? Как правильно? – подражая небрежному тону старинной приятельницы, закончила знакомство.
Повисло молчание.
– Оба-на! Ты че и вправду женился? – Ульяна уставилась на Антона, прозвучало это примерно так: «Ты что, с дуба рухнул, Карельский?».
Он кривовато улыбнулся, развел руками, но распространяться по этому поводу не стал. Паром причалил, пора было заниматься машиной.
– Подбросим Ульяну до дома, это по дороге, – сухо сказал он, заводя мотор.
В его голосе слышалось недовольство. Не надо было женой представляться? Так всё равно узнают.
Сначала Ульяна восторгалась машиной и тешила самолюбие муженька, потом пялилась на Тину через зеркало заднего вида. Ее взгляд выдавал глубочайшее потрясение: «Офигееееть! Женился! Карельский и эта… Да не! Где только откопал?.. Хотя имя у нее какое-то чуднОе, не наше. Тина какая-то, точняк иностранка! Видок, правда, затрапезный. Так они все там с дурью…»
Ну и пусть, подбородок Тины упрямо взлетел вверх. За помощью Антон обратился именно к ней, а не вот к этой… подруге детства.
Бледный зеленовато-красный всполох окрасил небосвод, как будто чародей брызнул искрами из волшебной палочки. А потом все разом исчезло. Тина потерла глаза руками, чего только от усталости не привидится.
– Что-то рано в этом году, середина осени только, – Антон придерживал руль и всматривался в небо над лесом.
– Бабка говорила, что как-то и летом полыхало. В августе, что ль… Слышал? Народ повадился ездить, наше сияние смотрят. У местных жилье снимает. Прикинь, даже китайцы припираются. – Ульяна наконец-то перестала прожигать в Тине дыру и тоже взглянула на небо.