Озорная леди
Шрифт:
– Чентел, что это был за человек? – Вопрос Чеда вернул ее к действительности. – Что ему было нужно?
– Он потребовал шкатулку, и я отказала ему. И тогда он связал меня, стал обыскивать мою комнату и в конце концов нашел ее.
– Связал тебя! Черт побери, как он посмел! – вскричал Чед, удивив Чентел бурным всплеском эмоций. Надо сказать, кузен отличался ровным характером, и в семействе страстных, неуравновешенных и пренебрегающих условностями Ковингтонов всегда был белой вороной. Его взгляд, казалось, проник Чентел прямо в душу: –
– Нет, – поспешила уверить его Чентел, покраснев при этом. – Нет, он мне не причинил вреда. Но что нам теперь делать? Он сказал мне, что в шкатулке были документы, содержащие шпионские сведения, и что Тедди погряз в этих делах по уши. Он сказал еще, что попытается защитить его, если сможет, но боится, что эта уже не в его власти.
– Законченный наглец! Как будто Тедди может быть изменником! – Чентел никогда не видела кузена таким мрачным. – Ты не должна здесь оставаться. Ты просто обязана переехать к нам. Я хочу, чтобы до тех пор, пока мы не уладим это недоразумение, ты находилась в полной безопасности.
– Я уверена, что тот человек не вернется. В конце концов он получил что хотел, – неуверенно произнесла Чентел.
– Пожалуйста, побудь у нас хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, в какую историю попал Тедди на этот раз. Я должен найти того иностранца, который дал Тедди шкатулку.
Чентел вздохнула, она не могла противиться воле брата:
– Хорошо, но я долго у вас не задержусь, даже если это дело не прояснится. – Вот увидишь, я все улажу. – К Чеду снова вернулись и уверенность в себе, и хорошее настроение. – Даю тебе слово.
– Тогда поторопитесь, – сказала тетя Беатрис и резким движением поднялась на ноги. – Чентел, тебе нужно собраться. Я сообщу слугам, что ты переезжаешь к нам.
Тетя Беатрис направилась к двери, но на минуту задержалась, внимательно всматриваясь – в который раз! – в портрет проклинаемой многими поколениями Ковингтонов леди Дженевьевы.
С первого взгляда женщину на портрете можно было принять за Чентел: те же пылающие рыжие волосы, те же глаза изумительного зеленого цвета. Но у дамы на картине выражение лица было куда более властным. Художник запечатлел леди Дженевьеву перед отъездом на бал в золотом бальном платье, кокетливо поигрывающую раскрытым веером. На шее у нее сверкало знаменитое колье Ковингтонов из алмазов и изумрудов.
– Эту картину не мешало бы почистить, – заметила словно между прочим тетя Беатрис. Чентел прикусила губу и ответила:
– Я займусь этим в ближайшее время.
– Что ж, хорошо, – буркнула тетя и удалилась из комнаты.
– Ты знаешь, Чентел, мама тебя любит, – улыбаясь сказал Чед.
– Конечно же. – Ироничный тон Чентел не оставлял сомнений в том, что она в это не верит.
– Злая девочка! – рассмеялся Чед. – Она действительно тебя любит. И я тоже, – добавил он нежно.
Чентел в ответ покраснела:
– Чед, пожалуйста, прекратим этот разговор…
– Молчу, молчу,
Чентел рассмеялась и накрыла его руку своей:
– Не искушай меня. Я слишком высоко тебя ценю, чтобы посадить тебе на шею Тедди да еще обременить тебя заботами о Ковингтон-Фолли.
– Я был бы не против. С Тедди я как-нибудь справлюсь, и у меня есть деньги, чтобы содержать имение.
– Нет, дорогой мой. – Чентел быстро поднялась. – Но я благодарю тебя от всего сердца.
– Тогда по крайней мере разреши мне одолжить тебе денег для починки этого проклятого дымохода. Твой дом просто разрушается на глазах. – Чед тоже встал. – В конце концов, мы же одна семья.
– Меня не перестает удивлять, что кого-то из рода Ковингтонов миновало родовое проклятие. – Чентел в изумлении покачала головой.
Чед приблизился к ней на шаг. Чентел сделала знак рукой, чтобы он молчал:
– Нет, Чед, я не возьму у тебя денег. Береги их! Мне так приятно иметь респектабельных родственников.
– Хорошо, – вздохнул он, – но если ты когда-нибудь изменишь свое решение…
– Ты об этом узнаешь первый, – со смехом успокоила его Чентел и, услышав в соседней комнате громкий голос тети Беатрис, отдающей приказы, добавила: – А теперь мне действительно пора собираться.
– Да, конечно. А я пока пойду помогу маме. – Он уже повернулся, чтобы уйти, но на мгновение задержался, пытаясь поймать ее взгляд. – С тобой все в порядке, Чентел?
– Не сомневайся, – заставила себя улыбнуться девушка.
Она не хотела покидать свой родной дом, но мысль, что ей придется провести ночь в той самой комнате, хотя и с наглухо забитой балконной дверью, пугала ее. Чед, конечно, прав, у них в доме она будет как за каменной стеной – незнакомец в маске не осмелится преследовать ее там. В конце концов, он получил то, что хотел. Все, что ей теперь нужно, – это забыть о ночном происшествии и думать о будущем. Она изгонит ночного гостя из своей памяти! Теперь ей ничто не угрожает!
На балу у сквайра Питерсона собралось все высшее общество. Такое количество людей в бальном зале называли модным словом «толковище», и Элиза Питерсон, гостеприимная и очень общительная хозяйка, чей веселый голосок раздавался повсюду, не раз употребляла этот термин.
Сам же сквайр Питерсон определял атмосферу бала как «чертовски жаркую и чертовски шумную». Он не замедлил предложить Ричарду Сент-Джеймсу, графу Хартфорду, улизнуть и выкурить по сигаре. Ричард уже хотел было отказаться, но тут заметил направляющуюся к нему Элизу Питерсон, тащившую за собой в кильватере хихикающую веснушчатую дебютантку.