Озорство
Шрифт:
Наркотики ударили по Даймондбеку задолго до того, как они ударили по остальной Америке. Это случилось сразу после войны. Настоящей войны, а не ее короткого эпизода в Заливе. Многие негры — а Хлоя Чэддертон была одной из них — считали, что наркотиками белые удерживают негров в подчинении. Приучите негров к наркотикам, как это делали англичане, когда завоевывали Китай, и вы поработите народ.
Он никогда больше не возродится — в этом можете быть уверены. Когда наркотики появились в Даймондбеке, местные черные жирные коты всполошились, распродали особняки и переехали в пригороды. Точно
Теперь Даймондбек стал горячей точкой. Полвека безразличия, и вот наши подростки осаждают сбытчиков и сами приобщаются к этой профессии.
Вот поэтому-то, видно, Хлоя и страшилась рубить концы и начинать новую, самостоятельную жизнь. В баре, где хозяином был белый, танцуя на столе для белого, ощущая на своем теле руки белого, она иногда чувствовала себя... в безопасности. Желанной. Защищенной. Вот какую атмосферу они создавали ей. В конце концов, она все еще оставалась рабыней, все еще боялась вырваться на свободу.
— Она называется «Черная женщина», — сказал Сил.
— Подражание «Сестре моей женщине»? — спросила она и сразу же пожалела об этом.
Его лицо вытянулось.
— Ну... нет, — произнес он. — «Сестра моя женщина» — это, Хлоя, нечто совершенно другое. Это голос вашего мужа, его песня протеста. Он ее написал, когда рэпа еще не было.
Вы хотите знать, что такое рэп? Это стиль калипсо, но без мелодии. Прямо из Вест-Индии. Абсолютно ничего африканского. Вот почему «Сестра моя женщина» отлично подошла нам. «Блеск Плевка» — ансамбль чисто ритмический, а песня вашего мужа задает ритм барабанам. Это именно то, что нам нужно. Черт побери, он словно специально для нас написал эти слова. А «Черная женщина»...
— Я не хотела вас обидеть, — сказала Хлоя. — Простите меня, если вас...
— Нет-нет. Я вот все пытаюсь объяснить вам разницу между двумя стилями рэпа. «Сестра моя женщина» — это рэп, унаследованный нами от калипсо, а вот в «Черной женщине» я сочетал ритм и блюз. Вы все поймете, когда прослушаете песню.
— Да-а, — проговорила Хлоя.
— В субботу мы начнем выступление песней вашего мужа.
Необычный для нашего ансамбля стиль рэпа. Как только мы откроем рты и начнем петь, песня захватит их. А потом мы исполним «Ненависть». Это всем известная популярная песня. И поется в ней о ненависти. Только о ненависти. После нее споем «Черную женщину». О любви. И о влюбленных, — рассказывал он.
— Да-а, — повторила Хлоя.
— Вы хотели бы послушать ее? — спросил он.
— Да, — ответила она. — Но я же сказала вам, Сил, мне нужно быть, в... репетиция начинается в...
— Все будет в порядке, не беспокойтесь, — сказал он и улыбнулся. Сел за стол и начал отбивать ритм ладонями.
Безупречный ритм рэпа, такой замысловатый, четкий ритм, что ее ноги чуть сами не пустились в пляс. И под этот ритм, отбиваемый ладонями по столу, он запел песню в стиле «рэп», написанную им в субботу.
Черная женщина, черная женщина с поразительно черными глазами,
Твоей коже не хватает красок. Почему это, скажи мне.
Почему это,
Ты смущаешь меня, женщина, ты совсем меня смутила.
Потому что ты выглядишь, как белая,
А ведь я знаю, что ты черная.
Черная женщина, черная женщина, ты белая или черная?
Ты совершенно черная, женщина, и не смущай меня сегодня ночью.
Ты смущаешь меня, женщина. Я боюсь приблизиться к тебе.
Потому что ты выглядишь, как белая,
А ведь я знаю, что ты черная.
Ты теперь знаешь, как меня найти, потому что знаешь, как я выгляжу,
Ты слышала мой рэп, ты читала мою книгу.
Я ничего от тебя не скрываю, ты можешь прочитать
В моих глазах все, что я могу тебе сказать.
Заставишь ли ты меня забыть прошедшие века?
Заставишь ли ты меня целовать твое лилейно-белое тело?
Заставишь ли ты меня любить твою белую душу?
Заставишь ли ты меня полюбить живущего в тебе белого мужчину?
Конечно, заставишь.
Черная женщина, белая женщина, как я буду любить тебя!
Будь черной, будь белой, как захочешь, так и будет.
Вот так, белая женщина. И не смущай меня сегодня ночью.
Не смущай, черная женщина, Я уже забыл о белой.
Ночью, ночью
Все черное, все белое.
Люби черную, люби белую,
Люби сегодня ночью женщину.
Его руки уже не отбивали на столе замысловатый беспорядочный ритм. Его глаза торжественно и серьезно смотрели на нее.
— Это... восхитительно, — произнесла она.
— Я дарю ее тебе, — сказал он.
Она так и думала.
— Я люблю тебя, — признался он.
Она и это знала.
И позволила ему обнять себя. Они поцеловались. Она слышала, как сильно колотится в груди его сердце. Скоро, очень скоро, она позвонит в клуб и скажет Тони, что больше не будет работать у него. Но не сейчас.
Третьего апреля, в половине восьмого утра, когда Хлоя и Сил завтракали за маленьким кухонным столом в его квартире, выходившей окнами на Гровер-Парк, няня-англичанка вкатила коляску с ребенком на площадку для игр, что находится недалеко от Серебряно-рудного Овала, рядом с Речной Гаванью. На северной границе территории 87-го участка.