П 2
Шрифт:
Чтобы служить вместе, надо быть супругами, потому ей пришлось согласиться. Хорошо это или плохо, она не поняла сразу, всё произошло очень быстро. Однако Ланине пообещали начальный карьерный пинок, за, как минимум, год исполнения супружеских обязанностей. Молодожёны уехали в дальний гарнизон, и уже через квартал она почувствовала себя непорожней. Супруг был доволен первенцем и в положенный срок сделал её женой. Начальство было не против.
Годами текла совместная служба по разным гарнизонам, с редкими повышениями в чинах. Муж поднимался по карьерной лестнице быстрее, он же был дворянином и не вынашивал двоих детей. Она стала опытной волшебницей. Ей подкинули в стажёрки выпускницу её же магической школы, юную и наивную, не знающую жизни, симпатичную дурочку. Потом
У армейских волшебников не слишком много денег в запасе, однако семья мужа помогла. Та самая скандальная тётка, которая заставила их сойтись, привела целителя. После его визита плечо перестало болеть, а рука стала нормально двигаться. Шрамы остались... А что шрамы? Дети скоро привыкли и перестали пугаться правой половины лица мамы. Муж заявил, что ему плевать - за пятнадцать лет он видел жену ещё и не в таком виде, особенно после того банкета... Ну, по поводу награждения... когда она пила на спор с подругами. Однако Ланина в душе, не показывая никому, переживала своё уродство. Любой обративший внимание на ожог, всё равно с брезгливостью или сочувствием, получал отповедь на затверженном с детства матерно-приютском языке. После ранения служба продолжилась, а несколько времени назад их с мужем отозвали в столицу.
Трудно представить, но её прикомандировали письмоводителем в группу статистики, а мужа в канцелярию при ответственном за связь между Гильдией и Двором, причём со стороны Двора. Пять огненных волшебников, все ветераны, все награждённые боевыми наградами, все с опытом реальных схваток, одним росчерком пера стали чиновниками, под началом двух придворных, тоже боевиков, причём магистров Огня. Все прикомандированные, кроме неё, были дворянами. Все, кроме неё, урождённые аус Хансалы из разных ветвей рода. Желания не спрашивали, отказ не предусматривался. Сам глава рода, один из магистров, занял должность с понижением и стал лишь товарищем главы канцелярии. Однако любая должность при Дворе давала столько преимуществ для рода, что разом окупала любые личные неудобства. Хотя про какие неудобства могут говорить гарнизонные волшебники? Жалование стало выше, дом для проживания род дал. Радоваться надо!
Их начальник, по слухам, был тот ещё типус. Молодой, но неоднократно награждённый и тяжело раненный в бою. Необученный, однако уже магистр. Про его выходку, когда во главе егерей он захватил позиции вражеских пороховых метателей, разрушил укрепления и, на сладкое, увёз сами бомбарды, писали газеты.
Когда прикомандированные построились для представления, зашёл мальчик в придворном мундире, с боевыми наградами, даже солдатская "Храбрость" висела на шее. Лицо перечёркивал шрам, а глаза были такие... В общем, парень из настоящих. Такой в бою отсиживаться за спинами рядовых не будет. Сопровождала начальника Диваза, главная по магической обороне Дворцовой крепости. Весьма известная среди боевых волшебников штучка. Экстравагантная, безбашенная и к тому же близкая подруга главы рода аус Хансалов. Он вдовец, она потеряла мужа на войне. Оба магистры Огня. Могли бы стать хорошей семейной парой, да видать не судьба. Жизнь, вообще крайне сложная штука, а тут ещё храмовые заморочки со вторым браком... Так они и не решились, хотя бы попытаться, узаконить свои отношения. Наверное, встречались, но без огласки.
Первой, как младшую по чину из присутствующих, представили её:
– Ланина аус Хансал, гарнизонная волшебница, 2-ого ранга.
Она вытянулась во фрунт, и тут с ужасом увидела, как парень с каким-то непонятным интересом разглядывает её шрам.
– Нравится?
– не сдержавшись, спросила Ланина, но тут же замолчала, увидев тяжёлый кулак Симона.
– А? Да... наверное... В принципе, попробовать можно, но не уверен, что мне удастся восстановить хрящевые ткани уха...
– несколько загадочно ответил мальчик.
– Стах, это не пациентка, - начал было Симон.
– Да какая разница! Для своих сделаю, что смогу. У остальных что? Тоже шрамы?
Оказалось, начальник магистр не только
Если кто-то считает, что есть женщины, которым наплевать на свой внешний вид, то он весьма плохо знает жизнь. Ланина, хоть и старалась казаться равнодушной, но каждый день ловила слухи - когда начнётся лечение. Фани, её начальница, глава статистиков и ещё сильнее обожжённая женщина, рассказывала новости. Барон был постоянно занят - то выкрадывал себе простолюдинку в конкубины, то на его башню нападали, то вылетал из придворных принцессы. Однако наконец дождались дня, когда начальник взял первого пациента, с самыми слабыми ожогами. Причём не на лице, а лишь на туловище.
Может кто-то скажет, что оно неприлично, но боевые волшебники столько всего видели, что голым торсом их не испугаешь. На следующий день телеса Стейсберра разглядывала вся семья. На месте огромного шрама была ровная кожа без малейших следов былых повреждений. Единственно, она была белёсая, однако барон обещал, что после недолгого пребывания на солнце цвет сравняется. Ещё один шрам, уже не от огненного заклинания, а от арбалетного болта был так же убран.
На следующий день настала очередь Ланины. Само лечение она не помнила. Целитель усыпил её раньше, чем пациентка успела задать вопрос. Проснувшись утром в палате, женщина услышала разговор фельдшера и санитара.
– Как барон себя тратит! И на что? Руки-ноги работают? Довольно! Зачем ещё шрамы сводить?
– Женщины, они такие бабы! У них красота на первом месте.
– Не знаю... Его Высокоблагородию так тяжко лечение даётся... Стоять не мог, час лежал, пока оклемался. Не стоит оно того! Раны лечить - нужно, а красота дело пустое.
Влезать в разговор Ланина не стала, но запомнила. Не только с лица, со всего тела были убраны шрамы. Вторые роды прошли не просто и после них на животе образовались растяжки. Так вот, их не стало тоже. И живот, и груди были, как будто подтянуты. Глядя на себя в зеркало, бывшая приютская шавка, прошедшая огонь и воду боевая волшебница, битая-перебитая жизнью циничная стерва шмыгала носом и еле сдерживала слёзы. А придя домой, увидев восторженные взгляды родных и услышав слова младшенького: "Мамочка, ты у нас такая красавица!", не выдержала и первый раз за всю семейную жизнь разрыдалась на груди мужа.
Дела житейские
После того, как принцесса отставила меня от себя, многие придворные выразили сочувствие. Причём, неважно то, что они говорили при Дворе, но по салонам пошли шепотки. Принцессу критиковали. Понятно, жених. Понятно, ревнует. А ты обязана своих людей защищать! Кинула кусок, как подачку верному псу, а потом прогнала от себя. И ведь того не подумала - кто ей служить после такого будет? Барон всю свою карьеру на неё поставил. Он, ладно. Его Государь за верность под себя взял, но другие сильно задумались. Что они должны теперь перед герцогом выслуживаться, чтобы их не прогнали? Так у него своих придворных хватает. Не будем показывать пальцами, но три молоденькие девицы из тех, кого прочили во фрейлины Лауры, как-то перестали проситься в её свиту. Выяснилось, что здоровье у них хрупкое, родители вдруг испугались отпускать чадушек в холодную северную страну. Между прочим, из лучших фамилий они, потому даже недовольства Государя не забоялись.
В мамашу пошла принцесса, не в Его Величество. Тот, в бытность принцем, своих придворных и деньгами баловал, и чинами не задерживал, и всегда защищал. Те, понятно, за него на любое дело пойдут. А за Лауру кто вступится? Если по первому слову... даже не мужа - жениха!.. рыцаря от себя прогнала. Помните, как он её защищать бросился? То-то! Она лишь слово сказала, и барон сразу голову обидчика представил. Свою преданность сюзерену показал, а всем пришлым остроумцам роток заткнул. Понятно, Эдмунду крыть нечем, вот он и окрысился.