P.S. Я буду жить. Проснуться утром – это счастье
Шрифт:
Когда она подняла глаза, ее лицо освещала улыбка, которая появляется на самой смешной фразе анекдота и никак не хочет уходить с лица. Ее волосы были зачесаны назад от лица и собраны в хвост, упавший на ее плечо, когда она наклонилась, чтобы поднять свою тяжелую ношу. Она сжимала что-то в руке, пытаясь перекинуть через плечо рюкзак другой рукой. Когда ей удалось продеть руку под лямку, я увидела, что она держала. Это была небольшая книга. В мягкой обложке.
Взгромоздив рюкзак на плечи, она открыла книгу на заложенной странице и начала читать. Положив ее на раскрытых ладонях, как будто подарок
На светофоре включился зеленый, и у меня не было возможности посмотреть название книги, которая заставила эту девушку вслух рассмеяться в автобусе. Мне до смерти хотелось узнать, какое сочинение так пленило ее, что она шла и читала одновременно. Мне тоже было знакомо это чувство. Я на себе испытала силу слов, одно воспоминание о которых вызывало смех или уносило меня сквозь время и пространство. По дороге домой, я мысленно поздравляла автора, чья книга так увлекла сердце этой юной девушки, и я улыбалась, разделяя ее восторг.
Обретены слова Твои, и я съел их; и было слово Твое мне в радость и в веселие сердца моего.
– Иер. 15:16
В твоем лице
Дорогая Дэб,
сегодня на Фейсбуке я прочитала такой пост: «Хотите найти Бога? Посмотрите в лицо первого человека, которого встретите». Так написал мой друг Свит Леонард, писатель, проповедник, ученый. Человек, страстно преданный своей работе в стремлении умом теолога постигнуть чудо и сакральную тайну Бога, с детской чистосердечностью призывающий нас, взявшись с ним за руки, следовать заповедям Иисуса. Он рассказывает о своей вере, жизни и работе на страницах многих книг и проповедей. Кроме этого, к счастью для меня, у него была страница на Фейсбуке. Его ежедневные сообщения заставляли о многом задуматься и предполагали активное обсуждение.
Я подумала, что первое лицо, которое я увижу, будет мое собственное, потому что я собиралась пойти наверх и почистить зубы. Или мой черный лабрадор Викинг, свернувшийся кольцом на полу у моих ног. От этой мысли я рассмеялась так громко, что Викинг вскочил и залился лаем, как будто кто-то позвонил в дверной звонок.
– Извини, Викинг, – сказала я, что на собачьем языке означало: «Иди сюда, мальчик». Он навалился мне на ноги всем 40-килограммовым весом и положил свою огромную черную голову на мои колени. Его хвост скользил по ковру цвета овсянки, оставляя след из иссиня-черной шерсти.
– Викинг, в тебе есть Бог? – Я посмотрела вглубь его темных глаз.
Пес склонил голову и поднял массивную лапу на мое колено. Я оттолкнула его, пока ему не пришла в голову идея проделать трюк, которому научил его Майкл, положить обе передние лапы мне на плечи.
Я подошла к зеркалу в фойе и взглянула на свое отражение.
– Бог, ты там? – Считается, что в наших глазах отражается наша душа, и я пристально вгляделась в свою собственную.
Мне казалось, что, если Бог есть во мне, я смогу его обнаружить. Но в зеркале отражались только морщины размером с кратер, покрытые грязными пятнами. Я еще не умывалась.
Поднимаясь наверх, чтобы одеться для своего утреннего похода, я обратила
Но когда пришел назначенный час, Патрик сниматься не захотел. Я переносила сессию у фотографа три раза, пока он не заявил:
– Приведите его сегодня, или вы потеряете вашу предоплату.
Пообещав Патрику «Хэппи Мил» в Макдоналдсе, мне удалось одеть его в белую одежду. Войдя в студию и увидев маленький детский стул, он подбежал и вскочил на него. Спиной к камере. Несколько «Скитлс» убедили его повернуться лицом к фотографу. Как только он проглотил последнюю фруктовую конфетку, он сорвал с себя белую толстовку и водрузил ее, как тюрбан, на голову. Я снова одела Патрика, пообещав отправиться в его любимой парк, если он будет смотреть в камеру и позволит хорошему дяденьке сделать фотографию. Он ответил:
– Хорошо, мама. – И сел на пол за стулом, лицом к камере, и начал играть в прятки с фотографом, который к тому моменту уже ни с кем не хотел играть.
У меня кончились «Скитлс», а фотограф ушел обслуживать следующего клиента, который ждал, пока мы закончим. У меня не осталось сомнений, что я потеряю свой депозит и не получу парных портретов свих мальчиков. И тогда я вспомнила, что на всех снимках Патрика он делал какую-нибудь глупость. Натягивал колпак Санта-Клауса до плеч. Переворачивал чашку с кашей на голову так, что молоко стекало по всему лицу. Он был готов на все, лишь бы заставить Майкла хохотать.
– Патрик, может, ты сядешь так, как тебе хочется? Не обязательно делать все, как на фотографии Майкла. Главное, чтобы мы видели твое лицо.
Я оставила его одного в небольшой студии без окон на минуту. Когда мы с фотографом вернулись, одетый, как положено, Патрик сидел боком на стуле, повернувшись лицом к камере, и обнимал обеими руками огромного плюшевого медведя. Он держал игрушку вверх ногами. Подбородок Патрика лежал между толстых мохнатых ног. Я кивнула, и фотограф начал снимать.
Я поправила фотографию и улыбнулась. Патрик не изменился. Все прошедшие двадцать лет он бесстрашно защищал свою индивидуальность. Он помог мне стать хорошей матерью, доказывая, что выбранный мной путь – не всегда самый лучший.
Он показал мне, что каждый из нас слышит свою мелодию и что, прислушиваясь к собственной симфонии, мы можем стать теми, кем нам было предназначено быть.
Чтобы видеть свое лицо, как видите лицо Бога.
– Быт. 33:10