P.S. Я люблю тебя

jeevass-kun

Родители Хатори часто уезжали из-за своей работы, и Блюбелл приходилось быть самостоятельной с самого детства. Вечные разъезды в разные страны её родителей закалили в ней характер и позволили научиться жить в настоящем мире. Единственным утешением в холодные зимние вечера был кот, который сейчас, мяукая, крутился под ногами и требовал еды только для того, чтобы потребовать, но совсем не в целях утолить голод.

Хатори достала из холодильника кусок сыра и посмотрела вниз, слегка нахмурившись.

— Хитоносёри-кун, хватит мешаться под ногами, — отходя, сказала девушка, на что пушистый

белый зверь протяжно, и даже как-то злостно, мяукнул, оставшись сидеть около холодильника. — Я ведь знаю, что ты не голодный. Посмотри на себя, в тебе килограмм больше, чем во мне. Иди лучше с мячиком поиграй, хоть немного свой жир растрясешь.

Белоснежный кот отвернулся и вразвалку направился к дивану, недовольно фыркая и что-то бурча себе под нос.

— Юни-тян слишком тебя баловала, — крикнула вслед животному Блюбелл, перекрикивая играющую в гостиной музыку.

Гостиная и кухня не были разделены стеной или дверью, также, как и гостиная с коридором, где была входная дверь, так что всё, что происходит в коридоре и в зале было прекрасно слышно и видно с кухни. Подобный дизайн первого этажа — задумка матери девушки, любящей большое и открытое пространство. Да, наверное, именно поэтому она настояла на покупке дома в самом центре оживлённого, застроенного Токио, а сама устроилась работать в тур-фирму.

Взяв острый нож, Блюбелл отрезала себе кусочек сыра, тут же надкусывая его. В дверь раздался нежданный звонок и Хатори обернулась. Выглянув из-за угла, девушка удивлённо уставилась на дверь, чуть хмурясь. Не спеша доковыляв до двери, Блюбелл осторожно открыла её, изумлённо глядя на того, кто мог заявиться к ней в шестом часу вечера.

На пороге стояла Юни, и вид у неё, мягко сказать, был не очень весёлый — брови нахмурены, волосы растрепанны, глаза гневно сверкают.

— Юни-тян, — удивлённо сказала Хатори, отходя, чтобы девушка вошла в дом. — Что случилось?

— Блюбелл-тян, почему ты ходишь? — изумлённо спросила Джиглионеро, окидывая взглядом подругу и скидывая на пол одну большую спортивную сумку. — Ты должна лежать, глупая! Твоя нога ещё не до конца окрепла после перелома. Если будешь напрягаться, там опять что-нибудь сломается.

— Отстань, — обиженно протянула, закатив глаза, Хатори. — Я должна разрабатывать ногу, не мешай мне этим заниматься. Лучше скажи мне, что это у тебя за огромный саквояж?

Голубоглазая кивнула на спортивную сумку, что забавно завалилась на бок, и сейчас больше напоминала кота девушки, чем сумку.

— Блю-тян, — протянула Юни, хватая девушку за руки. — Умоляю тебя, пожалуйста…

— Да что случилось-то?.. — непонимающе спросила Хатори, с ужасом наблюдая за тем, как подруга падает на колени перед ней и складывает ладони вместе. — Что у тебя там? Наркотики? Хочешь, чтобы я хранила их у себя? Слушай, это, конечно, похоже на тебя, но…

— Н-нет, — покачала головой Джиглионеро, чуть ли не плача. — Т-там мои вещи.

— Зачем ты притащила их сюда? — всё продолжала не понимать Блюбелл, потрогав сумку рукой, чтобы убедиться в том, что там действительно вещи. — В шкаф всё уже не влезает?

— Блю-тян, пожалуйста, — воскликнула Юни, подняв на подругу жалобный взгляд. — Позволь мне пожить у тебя!

***

Киоко

сидела на диване, покорно сложив руки на колени, и ошарашено смотрела на сидящих на полу перед ней подруг. Хана и Хару очень громко возмущались, проклиная весь мужской род, и клялись уничтожить всё, что видят; Адель, тихо всхлипывая, вытирала слёзы, еле как держа себя в руках, и пыталась объяснить что-то Киоко; Хроме же откровенно рыдала, закрыв лицо руками, и не думала останавливаться.

Сасагава не успевала вставлять какие-либо слова между нескончаемым потоком слов Хару и Ханы, одновременно пытаясь как-то успокоить и подбодрить плачущих подруг, предлагая им разные варианты действий. В доме стоял жуткий шум, а Сасагава уже несколько раз поблагодарила Бога за то, что её родители сейчас лежат на пляже где-то в Тайланде, а брат уехал на сборы с командой боксёров.

Не выдержав, девушка громко закричала, вскакивая, отчего все четверо вздрогнули и вскрикнули от неожиданности, замолчав. Киоко грозно нахмурилась, строго посмотрев на каждую, и ушла на кухню, громко хлопнув дверью. Хару и Хана виновато переглянулись, а Адель громко шмыгнула носом, оборачиваясь к брюнеткам. Докуро испуганно уставилась красными опухшими глазами на дверь кухни, а потом медленно повернулась к подругам, словно пытаясь найти в их глазах ответ.

Киоко молча вышла из кухни и подошла к телевизору, спинами к которому сидели девушки. Те, в свою очередь, отползли, шокированные проведением подруги. Киоко включила один из фильмов, который каждая присутствующая видела уже несколько раз, и вновь ушла, но на этот раз в свою комнату. Когда Сасагава вернулась через минуту, в её руках было внушительное количество подушек, добытых абсолютно из всех комнат, что были в доме. Кинув всё это в подруг, девушка скинула оставшиеся диванные подушки на пол и, гневно взглянув на виновниц её плохого настроения, сложила руки на груди.

— Я не думала, что когда-нибудь будет такая ситуация, — хмурясь, сказала девушка, глядя на остальных сверху вниз. — И я ужасно не хочу этого делать, но другого выхода я действительно не вижу.

Заинтриговав девушек, которые медленно разгребали подушки вокруг себя, Киоко стремительно направилась на кухню. Из-за двери послышался странный шум, треск и внезапный хлопок, от которого Хроме вздрогнула и схватила за руку оказавшуюся рядом Хару. На кухне загремело стекло, и через секунду в дверях показалась Сасагава с серебряным подносом в руках, на котором стояла большая фруктовая тарелка, а также пять бокалов и две бутылки: пузатая, с тёмно-янтарной, с бронзовым отливом, жидкостью и изумрудная с продолговатым горлышком и рубиново-красным напитком внутри.

Киоко молча поставила “лекарство” на стеклянный столик, что стоял рядом с диваном, и села на подушки, забавно подпрыгнув.

— Я знаю только один проверенный и беспроигрышный способ вам помочь, девочки, — сообщила Киоко, с трудом откупоривая бутылку и разливая красное вино по сосудам.

Все пятеро испуганно переглянулись, но спорить не стали. Хару первая вышла из оцепенения поднося бокал к губам, и сделала щедрый глоток, зажмурившись. Остальные последовали её примеру, смакуя вкус вишнёвого цвета напитка.