Пацаны в городе. Война казанских улиц
Шрифт:
Художник Олег Соломатин создал броскую иллюстрацию к материалу 1983 года
Но когда мы назовем вчерашних «дружбанов» преступниками, осужденными по такой-то статье, будет уже поздно. Для нас и для них. Там, за пределами разрешенного, они, возможно, поймут, как много потеряли в жизни, проиграв под ухмылочки свое счастье, свое будущее…
(«Комсомолец Татарии», 25.12.1983)
Престиж улицы – истинный и мнимый
Вокруг еще шумел веселый сабантуй. Листья –
– Откуда?
Мы оказались своими… И они, подергав струны на нашей гитаре, назвали нас братанами и, задевая деревья, косолапой походкой жлобов покатили дальше…
Сработал безотказный механизм авторитета собственного двора, уличного «патриотизма».
Наверное, в этом месте «улица» и появляющееся вслед за ним слово «престиж» надо бы написать, по мнению некоторых, с большой буквы. Ведь это чувство, ограниченное, казалось бы, лишь сотнями метров асфальта, превращается подчас в жизненную сущность, в основное средство бездумного времяпрепровождения. И очень часто – в бич для окружающих.
Почему? По какому негласному закону? Уходят «старички», меняются поколения, а подрастающая молодежь вступает на тот же путь слепого, возведенного почти в закон стандарта, желая доказать всем силу своей родной улицы – не прославить ее, а продолжить любыми путями начатое «дело». Просто повторить тот же бессмысленный бег по кругу, зачастую с финалом на скамье подсудимых.
Начинали, разумеется, с малого: лазали в сады за яблоками, украшали стены домов и трамваев рисунками – кривобокой короной и надписями типа «Королевство жилплощадских» или «Короли этой коробки». Потом обстреливали снежками троллейбусы, бросали на шоссе палки с гвоздями, делали бомбочки из гильз, «шакалили» мелочь у малышей. Вооружались дубьем на случай будущих драк. И пошло-поехало…
Уличный «патриотизм» телогрейчатых привел к тому, что город разделен ими на множество сильных и слабых, больших и малых улиц, улочек, кварталов, поселков и дворовых коробок. И надо всегда помнить, что за такими хлесткими названиями, как «Грязь» или «Жилка», стоит не просто улично-районная престижность, а толпы одураченных подростков, родившихся уже кем-то поделенными и живущими сегодня по принципам сжатого кулака.
Волны злобы (непонятной?) перекатываются с одной улицы на другую. Сегодня торжествуют одни, завтра – другие. Чуть ли не каждый парнишка доходчиво объяснит вам, где и как проходят неофициальные пограничные полосы. А на границах – стычки подростковой конфронтации.
Период феодальной раздробленности – эпоха феодальной вражды. Исторический факт! И у улицы сегодня тоже есть свои «рыцари» и свои «короли». Только некоронованные. Существуют и свои «королевские» дипломатические отношения. Перемирия сменяются враждебностью. И тогда вступают в силу свои «эмбарго», свои «пошлины». И почти невозможно предсказать, какими будут отношения между обособившимися «феодалами в телогрейках».
Может, например, случиться так. Около семи часов вечера учащийся техникума Глинкин возвращался домой. Шел через
На следующий день обида не забылась. Глинкин рассказал о вчерашнем «своим», то есть тем, кто живет в одном с ним микрорайоне. Ведь обида, нанесенная ему, – общая обида. Решили встретиться вечером. Выпили, пошли «разбираться». По дороге выбрали дубины поувесистее и камни. Что было дальше, думается, нет смысла описывать в подробностях. Скажем только, что была свалка. Пострадавшие тоже были. Одного из подростков ударили по голове камнем, причинив при этом тяжкие телесные повреждения – перелом черепа и ушиб головного мозга.
Обратимся теперь к письмам и повторим историю.
Из письма в редакцию: «Мне 16 лет. Живу в Казани на улице Тукаевской. Собираемся мы (ребята этой улицы. – прим. авт.) возле кинотеатра. Нам больше негде проводить время. Там мы стоим часами. И вот кто-нибудь начнет рассказывать, как его вчера избили на Баумана. Все принимают решение бежать туда, чтобы отомстить. Вы спросите: для чего это надо? А для того, чтобы не терять свой престиж, честь своей улицы. Раньше, я помню, все боялись одного только слова «Тукаевская». Если хочешь познакомиться с девушкой, лучше не называй, где живешь. Иначе она убежит быстрее ветра.
Потом улица стихла.
И вот сейчас мы хотим поднять престиж нашей улицы… Об этом мечтают на каждой улице. А что получится, если ты будешь идти по чужой улице, тебя будут все, кому не лень, «щемить». Твою улицу будут называть «опущенной»?!»
«Новотататарские» – еще одна старейшая группировка города, которую вспоминают в связи с событиями конца 70-х. Логотип читается… по – татарски: «ЯБ» – «Я?а Бист? малайлары» – «Новотатарские пацаны».
На авиаконверте огромными буквами выведен престижный адрес: «Тукаевская». Номера дома и фамилии, разумеется, не было. Стало быть, у 15-летних тоже в ходу пресловутое понятие «престиж». Взрослые ищут престижную работу, читают престижные книги, покупают престижные одежду и мебель. Подражая взрослым, подростки утверждают престиж улицы, престиж силы. Такой престиж, как на дрожжах, может раздуваться до неимоверных размеров и вылиться через край разумного и дозволенного. О подобном престиже пытались толковать нам и участники той драки. Один из них – Андрей, на худых плечах телогрейка 50 размера, красная шапочка с помпоном, надвинутая чуть ли не до самого носа, объяснял так: вот, к примеру, в училище, в одной с ним группе, учится Серега из «чужого» микрорайона. Отношения между ними хорошие, но, если «случится постоять за «честь» родной улицы, – без разговора оголят друг против друга кулаки». Одним словом – Серега мне друг, а престиж дороже!