Пацифида
Шрифт:
Весь этот нехитрый опыт принадлежал теперь мне, равно как мысли, страхи, надежды. Спортсмены исчезли из виду, но какое-то время я еще слышала топот ног, громкий голос, отдающий команды, невнятный гул у стойки в холле, чей-то короткий приказ, нестройный рокот голосов. Потом все стихло, и на секунду в душе повисла пустота, как будто часть меня убежала на корт с этой шумной командой. Вот так нечаянно я вторглась в чужую реальность, похозяйничала там без разрешения и ушла, не оставив следа.
********************
На втором этаже нас ожидал неприятный сюрприз: ни номеров, ни комнат, ни дверей,
– Кошмар!
– Не выдержала мать.
– Какая пошлость!
– Поддержал ее отец.
– Мы заплатили целое состояние, чтобы смотреть, как ютятся бомжи!
Я с любопытством разглядывала спящих, испытывая целый коктейль ощущений: от брезгливой жалости до откровенной симпатии. В голове рождались сюжеты, один интереснее другого, и в каждом из них герой поднимался на верхний этаж и обретал свою частицу счастья.
– Где лестница на верхний этаж?
– Раздраженный голос отца прервал очередной сюжетный ход, и смуглый азиат с измученным лицом ткнул пальцем в противоположный конец коридора.
– Да что они себе позволяют!
– Взорвался отец.
– Какая дикая архитектура!
– И правда, - вступила мать, - почему у них лестницы в разных концах коридора?
Я не хотела вступать в разговор, но вспомнила все, что говорил метрдотель и неохотно начала:
– Нам только что объяснили: мы должны познакомиться с интерьером отеля, ничему не удивляться, не делать преждевременных выводов и радоваться жизни. Вы что, не слушали?
Отец нахмурил лоб, мать обернулась, странно посмотрела мне в глаза, прищурилась, чудно скривила рот, и тут мне стало ясно: родители "не в теме".
Обсуждение закончилось, не начавшись, и я вернулась к прежнему занятию: развитию сюжетной линии высокого скуластого парня, завязывавшего шнурки на убитых временем кроссовках. Похоже, я всерьез увлеклась этим занятием и выпала из реальности, потому что не заметила, как парень покончил с кроссовками, поднял голову и с любопытством уставился на меня. Какое-то время мы молча таращились друг на друга, парень с откровенным любопытством, я слеповато-отстраненно.
Вдруг парень широко улыбнулся и подмигнул мне левым глазом. Я вздрогнула, сморгнула оторопь и приоткрыла рот. Отец, наблюдавший эту немую сцену, резко дернул меня за рукав:
– Будем стоять тут до ночи или пойдем искать номер?
********************
Третий этаж порадовал немногим: пространство здесь было разделено на условные закутки, в которых ютился небогатый люд, и все же тут теплилась зона комфорта: ширмочки, шторки на окнах, прикроватные тумбочки, шкафчики для одежды и даже кабинки для душа.
На этот раз не получилось разглядеть детали: постояльцы активно пользовали ширмы, чтобы лишний раз себя не обнаруживать, не демонстрировать свой странный полупансион.
На
– Я останавливался в Пацифиде.
Все, чем запомнился третий этаж - семейной парой, потерявшей ключ от чемодана да двумя старушками, спорившими, скорее, по привычке, злобно, ровно и без воодушевления. Тема их спора осталась для меня загадкой, поскольку говорили они обо всем: о детях, внуках, соседях с одинаковым пренебрежением и одинаковой брезгливой ноткой. То, что это был спор, сомнений не оставалось: старушки выражались категорично, друг дружку перебивали, каждую фразу начинали с частицы "нет".
Уже поднимаясь на новый этаж, я продолжала задавать себе вопрос:
– Из чего же состоит их мир?
И сама же себе отвечала:
– Все просто: ненависть к оставшимся минутам, презрение ко всем, кому еще хоть что-то предстоит, усталость и холодный равнодушный взгляд, в котором не теплится ни огонька, лишь тьма, застившая усталый мозг да пожелание "идите к черту!".
***********************
Четвертый этаж являл собой классику жанра: длинный ряд номеров шаблонного розлива. Типичные шумы и звуки, стандартный трехзвездный интерьер, тележка горничной, заполненная склянками и текстилем всех форм и размеров. О рейтинге отеля напоминала лишь томная музыка, струящаяся из невидимых динамиков, урны цвета слоновой кости, явно прибывшие из другого измерения, безмолвные статуи да Ликуалы в дорогущих кадках. Все обитатели куда-то подевались: то ли отправились на завтрак, то ли на фоне предыдущих этажей попрятались по номерам, радуясь уровню собственной жизни, и только из-за двери с номером 412 слышался дружный детский смех и бодрые родительские голоса:
– Войска, наконец, накормлены?
– Полагаю, да. Можем собираться на Яддит-Го!
В ответ счастливое "Уррааа!", топот ног и вновь знакомый баритон:
– Форма одежды?
– Спортивная. Сегодня мы в группе поддержки у Шнейдеров!
Что за поход на Яддит-го и чем он так вдохновил детвору, мы разобраться не успели, потому что отец обнаружил новый указатель и стрелку, которая велела двигаться к ближайшему фойе. Под стрелкой располагалась тренога с нарядным плакатом, на котором был изображен какой-то омерзительный слизняк с длиннющим хвостом и щупальцами по всей морде. В каждой из двух когтистых лап он держал по кубку. Далее следовало объявление готическим шрифтом:
Сегодня в полдень на Яддит-го состоится финал кубка Гатаноа!
Всем финалистам явиться за полчаса до старта!
При себе иметь спортивную форму, веру в себя и хорошее настроение!
Утешительный кубок будет разыгран сразу же по окончании основных состязаний.
Приз - дополнительный Зот-Оммог!
Удачи участникам и болельщикам!
Администрация отеля
– Мы, кажется, попали в страну идиотов!
– Произнес отец безапелляционным тоном.
– В жизни не читал такой бредятины! Нам сюда!