Падальщики. Непогасшая надежда
Шрифт:
Мы знаем, что в условиях отсутствия пропитания, вирус просто вырубает мозг и вводит организм в спячку. Зачем ему в буквальном смысле рисковать собой, возвращая зараженному воспоминания? И тогда я пришла к догадке, которая еще сильнее убедила меня в ложке. Что если воспоминания активирует сам зараженный? Не значит ли это, что его воля оказывается сильнее влияния вируса?
Если бы я могла это доказать, мы бы открыли совершенно иную главу нашей истории под названием «Борьба с вирусом», вместо той главы, которой мы живем сегодня - «Выживание».
Ребята полагают, что я
Все гораздо проще. Нет никаких союзов между мной и Генералитетом. Нет никакого сговора. Даже нет попыток занять кресло Полковника. Есть только бесконечный страх перед беспросветным будущим, который сносит меня, как ураган, с протоптанной дорожки солдата.
Но все же Полковник чертовски прав насчет меня. Я - борец. Я - мечтатель. Просто мне претит сама мысль о том, что вся эта тюрьма вокруг нас: бетонные стены, стальные двери, арматурные укрепления, холодные слабо освещенные коридоры, похожие на бесконечные туннели в ад - и есть наше будущее. Я хочу вернуться на поверхность. Хочу снова оказаться живой. Хочу завоевать еще один шанс на жизнь, полную свободы и удовольствия. Обещаю, теперь я его не профукаю! Я буду трепетно относиться к природе и ухаживать за своим домом. Мне бы только найти способ, как отвоевать этот шанс.
– Тебе родители рассказывали про жизнь до Вспышки?
– спросила я.
Калеб кивает.
– Да, много чего.
– Неужели, ты не хочешь все это вернуть?
Калеб молчит. Его брови нахмурились, а взгляд наполнился грустью.
– Наверное, - он медлит, подбирая слова, - я не хочу этого желать, потому что понимаю, что это маловероятно. Не вижу смысла лишний раз обманывать себя надеждами.
Я понимаю его. Он из тех людей, которые не хотят травмировать себя еще больше, потому что уже находятся на грани.
Я дотронулась до его протеза. Металлические пальцы сжали мою ладонь. Крепко. Прямо как в тот день, когда он тащил меня вдоль коридоров прочь от смерти. Разве что тогда его ладонь была мягкой и теплой.
Да, он уже многое пережил, и скорее всего, рухнувшие надежды разбили его сильнее, чем меня. Мы оба потеряли с ним все. Разница лишь в том, что там он потерял и меня.
– Какого черта ты пристаешь к моему парню?
Жужу показалась в проходе.
– Если хочешь испробовать его бионическое чудо, плати!
Мы смеемся и расцепляем руки.
Жужу входит в комнату и спотыкается.
– Да ты надралась!
– засмеялась я.
Я люблю наблюдать за пьяной Бриджит, она такая нелепая в эти моменты.
Бриджит с грохотом опускается на кровать рядом с
– Вылечилась?
– спрашивает он.
– Ребята, я вас так люблю!
– Ясно.
– Ты случайно не знаешь, который час?
– спрашивает она у Калеба.
– Знаю.
– Спасибо.
И с этими словами Бриджит засыпает прямо на плече Калеба. Да, она именно вот такая нелепая.
– Вечеринка не скоро закончится. Спите у меня, - предлагаю я.
Калеб кивает. Я же взяла планшет и оставила их вдвоем. Они частенько спят у меня, когда в сержантской казарме устраивают балаган. Я же в это время сижу в общем рекреационном блоке, в котором жители проводят время после работы. Это огромный зал со множеством скамеек, столов, телевизоров, даже бильярдные столы есть и дартс. Он закрывается в десять - когда звучит тот же адский звонок, заставляющий сердце упасть в пятки, но вечером он означает отбой. Меня никто не трогает, я могу сидеть тут до ночи, потому что Големы слишком трусливы, чтобы сделать замечание командиру Падальщиков. Тем более когда этот командир служит подстилкой Триггера. Говорю ж, я умею пользоваться слухами.
По дороге до зоны отдыха между блоками я прохожу мимо центра слежения за внешними границами и слышу хохот ребят.
– Вон того! Вон того давай!
– Аха-ха-ха! Прямо в глаз ему попал!
– О, смотри! Он еще жив! Пытается найти свой глаз на ощупь!
– Аха-ха! Вот же безмозглый уродец!
Я зашла в отсек и увидела двух парней, оставшихся на ночное дежурство в центре слежения номер шесть. Это - небольшая комната, завешанная мониторами, демонстрирующими изображения с сотен видеокамер, установленных на участке пограничной территории базы. Отсюда же можно управлять бесшумными турелями, стреляющими на дальность до пятисот метров. Таких центров у нас порядка трех десятков насчитывается, каждый отвечает за свой пограничный участок. Двое Назгулов лет двадцати развлекались тем, что решетили одного из зараженных, забредшего в пограничную зону.
– Какого черта вы оба тут делаете?
– тут же взорвалась я.
Парни, увидев меня, тут же вскочили с мест.
– Здравия желаем, командир!
– отчеканили они хором и отдали честь.
Несмотря на то, что они солдаты отдельного подразделения, которым руководит Полковник Трухина, уважение старших по званию - для всех единая система, и для них я тоже командир, просто мой приказ они выполнять не будут.
– Я задала вам вопрос!
– сказала я.
Парни переглядываются.
– Следим за чистотой периметра, командир!
– ответил один.
Я снова смотрю на экран, где зараженная - а по одежде она похожа на женщину - с выбитым пулевым снарядом глазом продолжала принюхиваться к запахам в ночи.
– Зачистка территории производится за час до выхода с базы отрядов специального назначения! Покажи мне расписание, рядовой!
Парень неохотно разворачивается и снимает со стены планшет. Я резко вырываю его из рук и демонстративно тыкаю по экрану.
– Что-то я не вижу здесь ни одну запись о какой-либо миссии наружу!