Падение Аккона
Шрифт:
Многие из мужчин, взявшихся за оружие и решивших до последнего дыхания защищать свои семьи от позора и рабства, изменили своё решение. Они бросали оружие и падали на колени, моля о пощаде.
Большая часть моряков и каторжников-гребцов сохраняла боевой дух несколько дольше. Главную роль в этом сыграл Никос Патрикиос. Он предпочёл смерть пожизненному прозябанию в плену, и дрался бесстрашно. Его меч сразил множество мусульман. Но и он пал под клинками врагов. А с его смертью прекратили сопротивление и большинство моряков. Они сдались, хотя и знали, что их ожидают ужасы рабства.
Вскоре
Эмир Тюран эль-Шавар Сабуни в сопровождении до зубов вооружённой охраны вступил на палубу «Калатравы». Эмир — мужчина атлетического телосложения, с широкими плечами и грудью, но уже склонный к полноте, — носил под верхней одеждой посеребрённую кольчугу. Шлемом он пренебрёг — ведь исход битвы был ясен. Его голову украшал белый тюрбан, который обозначал ранг эмира. Под тюрбаном виднелось покрытое шрамами лицо. Над темными глазами эмира нависали кустистые брови. На его лице особенно выделялись большой рот и неестественно кривой нос — возможно, он был сломан в бою. Мощный подбородок скрывала крашеная в чёрный цвет борода. Это лицо вселяло ужас в тех, кто его видел.
Окружённый охранниками со всех сторон, он вытащил из ножен саблю и взмахнул ею. Эмир с явным наслаждением опускал её на тех, кто истекал кровью у его ног. Многим он отрубил головы. Крики, стоны и плач женщин и детей, забившихся в проход между скамейками гребцов, несомненно, только увеличивали его наслаждение.
Наконец, он подошел к Леонидасу Дукасу, бросившему оружие после того, как Никос Патрикиос был смертельно ранен. Из лёгкой раны в плече штурмана сочилась кровь. При виде эмира, подходившего к нему с окровавленной саблей, он вскочил, поднял руки и закричал: — О достойнейший эмир! Пощади меня! Я смогу принести тебе огромную пользу!
Два телохранителя схватили штурмана и подтащили его к своему господину.
— На колени, христианская собака!
Леонидас Дукас упал на колени. В следующий момент штурман почувствовал клинок сабли у своего горла.
— Сохрани мне жизнь, и я скажу тебе, как получить крупную добычу! — проскулил он.
— Чем, неверный пёс, ты можешь принести мне пользу? — крикнул эмир, как и многие военачальники хорошо знавший языки своих врагов.
— Ты, конечно, надеешься… вовремя прибыть в Аккон и собрать там богатую добычу! — воскликнул штурман. — Но ты уже опоздал. Аккон был взят ещё вчера и его давно разграбило войско султана. Даже если бы ты прибыл туда вчера, тебе бы досталось немного, господин! Но здесь, на борту, находятся четыре рыцаря благородного происхождения. Они выполняют важное задание своего ордена, и за них, конечно, дадут огромный выкуп!
— Мёртвый рыцарь не стоит и дрянного динара! — презрительно пролаял эмир. — И этой жалкой уловкой ты собирался спасти свою жизнь? Отправляйся же в ад, жалкий кусок дерьма!
И
— Подожди, о великий эмир! Дай сказать! — завопил Леонидас Дукас. — Я говорю о четырёх рыцарях, которые продолжают драться на носу корабля! Я знаю, что их отправили на Кипр с важной миссией! Наш корабль специально ждал их, и капитан получил за них много золота.
— Возможно, живыми они и стоят много золота, — мрачно согласился Тюран эль-Шавар Сабуни. — Но в отличие от тебя, трусливая собака, тамплиеры дерутся до последнего и не складывают оружия даже перед лицом неизбежной смерти. Или у тебя нет глаз?
— Эти четверо сдадутся, если только умело их заставить. Для этого надо использовать женщину, лучше всего — одну из Гранвилей, ради которых рыцари сделали много лишнего. Особенно это касается француза по имени Морис де Монфонтен, — торопился штурман, показывая рукой на купца и его дочерей. И он рассказал эмиру, как рыцари спасли эту семью в море возле Аккона, а потом окружили её заботой.
На лице эмира показалась злорадная ухмылка.
— Похоже, ты и в самом деле можешь быть мне полезен, штурман, — сказал он.
Телохранители Тюрана уже хватали Гранвилей и тащили их к эмиру, а он приказал своим воинам спуститься с возвышения, на котором продолжался бой.
— Что это может означать? — изумлённо крикнул Мак-Айвор.
Герольт видел, как Леонидас Дукас упал к ногам эмира, что-то говорил ему и указал на Гюстава Гранвиля и его дочерей. Ему не понадобилось долго думать, чтобы связать эти события.
— Штурман предал эмиру нас и Гранвилей.
Тюран эль-Шавар Сабуни властно крикнул:
— Тамплиеры, сдавайтесь и бросайте оружие! Если вы этого не сделаете, ваши друзья умрут!
Беатриса, Элоиза и Гюстав Гранвиль сидели перед эмиром на окровавленных досках. Их лица были искажены страхом смерти.
Морис побледнел.
— Будь проклят этот жалкий предатель!
Рыцари помедлили. Стоило ли им складывать оружие? И это промедление стоило Гюставу Гранвилю жизни.
Кривая сабля эмира взметнулась вверх и одним ударом отсекла голову парижского купца. Его голова упала на доски, а кровь хлынула из туловища, которое эмир брезгливо оттолкнул от себя сапогом.
Дочери Гранвиля истошно закричали. Их крик ужаснул не только рыцарей.
— Бросайте оружие! — крикнул Тюран и поднес клинок к горлу Беатрисы. — Или она умрёт следующей!
Четверо рыцарей почти одновременно бросили мечи и щиты. Пролилось уже достаточно крови. И сёстры не должны погибнуть от рук свирепого эмира! Трое храбрецов, сражавшихся рядом с тамплиерами, последовали их примеру.
— Посадите их на цепь в надёжном месте под палубой и отдельно от других! И принесите мне их мечи! Таких клинков в моем собрании ещё нет! — приказал Тюран эль-Шавар Сабуни и обернулся к штурману: — А тебе, христианская собака, причитается достойное вознаграждение!
Леонидас Дукас с надеждой взглянул на него.
— Я знал, о великий эмир, что ты… — начал он.
Эмир прервал его:
— Молчи, вонючая крыса! Я люблю предательства, но презираю предателей!