Падение "ангелов"
Шрифт:
— За тысячника! — раздался крик справа на который капитан резко отреагировал и лезвие гладия встретилось с наточенными штыком, отбив его.
Ещё один выпад и офицер Рейха так же отразил удар, однако мгновенно последовал ещё один тычковый выпад.
— Смерть предателям! — раздался позади голос и Данте, отбившись от штыкового замаха на мгновение обернулся.
Пять солдат окружают Комарова и один из них несёт на плече тяжёлое орудие в виде трубы, на конце которой ромбовидный снаряд.
Данте не было времени смотреть
— Ах ты имперская москалина проклятая! — чуть прозревая, возопил тысячник гренадёров, и только подняв саблю, направился к новопришедшим, как капитан отдал приказ:
— Вали его!
Гранатомёт взревел и со свистом снаряд отправился в полёт. Взрыв расцвёл прям на груди могучего ратника и от напора он завалился на спину, раздавив брусчатку и пару трупов гренадёров.
— Огонь-огонь-огонь! — кричит Комаров, показывая на врага, и его собственный автомат из двух стволов выдал крепкую очередь, присоединяясь к аккорду орудий; в один момент застрекотали сотни пуль по броне противника, гранатомёт снова взвыл и доспех озарил взрыв.
Тяжело поднявшись, лихой воин потерял былую рьяность к битве. С глазами, внутри которых горит пламя ярости и страха он пытается отойти, но ещё один залп гранатомёта угодил ему в руку и пронзительный грохот взрыва разорвал конечность, которая разлетелись кусками металла, резины проводов и плоти. Сабля отлетела в сторону и перезвоном прокатилась по брусчатке.
— Отход! — прокричал тысячник и побежал; вслед ему и его солдатам ударили очереди, оружие громыхало и стреляло до тех пор, пока враг не ускользнул обратно в поле.
Данте убрал гладий в ножны и осмотрелся. Бывший парк обволокло облако порохового дыма, перепаханная брусчатка усеяна телами погибших, а далёкие звуки бытвы всё ещё доносят напоминание о том, что битва в самом разгаре.
— Данте, вы как!? — обратился Комаров, и имперец осмотревшись, с ужасом увидел, что от его отряда осталось только три человека, которые ковыляющей походкой подходят к нему.
— Кто э-это б-был? — тяжело спросил Данте.
— Один из сторонников «свободной Сибири» и бывший командир гренадёрского корпуса. Та ещё тварь, если честно. Жалко, что мы его не прикончили.
— От-куда так-ая з-злоба? — тяжко молвит капитан, пытаясь прийти в себя после боя.
— Ты бы знал, что произошло после «Ночи Справедливости».
— Расскажешь об этом?
— Когда-нибудь, но не сейчас.
— По-почему шты-штыковая?
— У них кончился боеприпас, по-видимому. Что ж, эту атаку мы отбили, но нас прижали там.
— Каково состояние боя? — уже более спокойно спросил капитан. —
— Фигово. Противник подобрался к нашим позициям, у твоего брата и Дюпона потери в пятьдесят процентов личного состава. Они
— Почему?
Комаров перекинул автомат за спину и, жестикулируя, приказал солдатам рассыпаться и занять укрытия, приготовиться к новой волне атак. Данте видит, что в глазах Комарова пляшет напряжённость, но не лицом не голосом капитан этого не выдаёт.
— Мы связались с полковником. Его разведка сообщает, что в нашу сторону двигается роботизированный полк «республики», а гренадёры сейчас перегруппируются и снова пойдут в атаку.
— Не думал, что всё так кончится.
— Вы хоть готовы дальше сражаться?
— Палачи! — немедленно воззвал Данте. — Мы не бежим!
— Бьёмся до последней капли крови!
Только Комаров захотел обрадоваться самоотверженности имперских солдат ордена, как раздался крик одного из солдат, вернувший всех к реалиям войны:
— Контакт!
Данте, ломясь от усталости, вставил новую батарею в пистолет и навёл его на разрушенную гряду построек, откуда ранее явились гренадёры. Сейчас там замешкали какие-то металлические тонкие солдаты, выкрашенные в белый цвет. И твари из металла явились на яви, вступив в бой, их пистолеты пулемёты затрещали короткими очередями, наполнив пространство роем мелких пуль. Ответом им стали разрывные снаряды автоматов горстки солдат.
Данте смирился с тем, что можно умереть и отдать душу в руки Бога, но не может примириться с мыслью, что его жена и дочь останутся одни. «Почему я остался служить? Чёртов Рейх обрёк моих родных на одинокое существование!» — появились мятежные мысли в разуме парня, но он мгновенно их отогнал, но пришла новая:
«— По твоей вине они останутся одни», — прозвучала мысль, сулящая расколом разума, но капитану не до переговоров с самим собой, и он её подавляет, думая, что ему нужен отдых.
Как только Данте всё это прокрутил в голове и глас зловещий его отпустил, его охватило уныние за то, что он больше не увидит жену и дитя. Дрожащей рукой он поднял пистолет, прицелившись и поймав на мушке первого робота. Вокруг снова лают автоматы, и только приготовился открыть огонь, как позади него раздался оглушительный залп.
Взрыв прогремел в старом здании, разметав на металлические осколки вражескую технику, а затем раздались громким грубым многоголосьем торжественные крики:
— За Рейх!
— За Канцлера! За Императора!
— Покараем нечестивых!
Повернувшись, Данте узрел грубый коробчатый танк, покрашенный в чёрный цвет с массивной пушкой, которая с оглушительным залпом выдала ещё один снаряд. Не менее двух сотен солдат в серых шинелях и чёрных бронежилетах, хлынули в разрушенный парк и залповым огнём энерго-ружей рассеяли толпу противников, которая должна была наплыть через укрепления. До позиций защитников донеслись запахи расплавленного металла и сгоревших проводов.