Падение царского режима. Том 2

Щеголев Павел Елисеевич

Председатель. — Может быть, мы на этом сегодня и кончим.

XXVII.

Допрос И. Г. Щегловитова.

26 апреля 1917 г.

Содержание: Дело Лопухина. Высочайшие отметки на докладах. Ленские события. Вопрос об Азефе. Щегловитов и Скалон. О деле Малышева и Кривошеева (администрации варшавского казенного театра). Щегловитов и правосудие на Кавказе. Председатель тифлисской судебной палаты Лагода не смещен в виду «правильного» отношения к туземцам. Высочайшее повеление и право министра юстиции. Нарушение закона из осторожности. Нарушение закона в интересах правосудия и умиротворения местного населения. Вместо расследования злоупотреблений —

кресло сенатора с усиленным окладом. Лагода и дело члена государственной думы Недоноскова. Перемещение судебных деятелей и мотивы этих перемещений. Прекращение дел до суда. Дело Лыжина. История постановления соединенного присутствия сената по 1-му делу о подлогах Лыжина. Орден Лыжину. О мировом судье Пальчиковском и следователе Холодковском. [*] Представители судебного ведомства, пострадавшие за свидетельские показания. Чрезвычайные полномочия Лыжина во время следствия Дашнакцутюн. Дело о партии Дашнакцутюн. Мотивы создания процесса. Прокурорский надзор и тюремное ведомство при Щегловитове. О начальнике костромского арестантского отделения и начальнике тюремного управления Хрулеве. Секретное письмо Щегловитова. Статьи «Тюремного Вестника» о телесном наказании. Применение к политическим заключенным телесных наказаний. Щегловитов — председатель государственного совета. Причины назначения. Политическая программа, указанная монархом. Вопрос об усилении правой группы государственного совета. Состав группы Римского-Корсакова. Щегловитов и Трепов. Щегловитов и Распутин. Свидание с Распутиным перед назначением Щегловитова в председатели государственного совета. Законность и усиление правого крыла государственного совета. Советы Крыжановского. Законность и покушения на Николая II: дневники Мещерского. Протест Акимова. Совещание совета министров об упразднении законодательных прав государственной думы 18 июня 1914 г. Щегловитов защищает законодательную власть государственной думы. Характеристика Столыпина.

Стр. 399, св. 17 стр.

«следователе Холодковском», надо: «ст. председателе суд. палаты Хлодовском».

* * *

Председатель. — Наши ближайшие вопросы касаются дела Лопухина. Вы помните это дело?

Щегловитов. — Да.

Председатель. — Вы не усматриваете в самом возникновении, а затем и в течение этого процесса никаких неправильностей, на которые вы могли бы обратить внимание Комиссии?

Щегловитов. — Я могу доложить Комиссии, что при возникновении этого дела у меня были сомнения относительно состава преступления, по тому обвинению, которое предъявлялось… Обвинение заключалось в том, что Лопухин отправился заграницу, по вызову, который был сделан со стороны социалистов-революционеров, для того, чтобы разоблачить деятельность Азефа, как мне помнится. Весь вопрос, конечно, сводился к тому: можно ли в этом разоблачении, если таковое действительно имело место, можно ли в нем усматривать наличность признаков преступления? Это дело было возбуждено, и еще до производства предварительного следствия Лопухин признал это обстоятельство, что, действительно, он отправился, был в Лондоне, и там дал те сведения, которые от него требовали эс-эры…

Председатель. — Но как же обстояло дело с юридической стороной вопроса?

Щегловитов. — Вот это я уже, так сказать, оставлял исключительно в ведении суда… Потому что сомнения, которые могли у меня возникнуть, решающего значения иметь не могли.

Председатель. — Вы не приняли никаких мер, чтобы восторжествовала при разрешении этого юридического вопроса точка зрения обвинения?

Щегловитов. — Чтобы восторжествовала точка зрения обвинения? — Нет.

Председатель. — Вы делали доклады тогдашнему главе верховной власти в связи с этим делом?

Щегловитов. —

О возникновении… Я не помню… Вероятно, доклад был… Это дело должно было принадлежать к числу дел выдающихся…

Председатель. — Какие высочайшие отметки последовали на ваших докладах? — На одном, который предшествовал судебному рассмотрению, и на другом докладе, который был уже после рассмотрения?

Щегловитов. — Я помню одну отметку, которая была на докладе, в котором вкратце излагалась резолюция, последовавшая в особом присутствии.

Председатель. — А именно?

Щегловитов. — Там было написано: «Здорово!», с восклицательным знаком. Лопухин, мне помнится, был приговорен к четырехлетней каторге. Но затем общее собрание заменило этот приговор наказанием ссылкой на поселение…

Председатель. — А какова та отметка, которая предшествовала разбирательству дела?

Щегловитов. — Вот этой отметки я не помню…

Председатель. — Не помните… Эта отметка была: «Надеюсь, что будет каторга». — Не вспоминаете?

Щегловитов. — Нет, я не помню.

Председатель.— То-есть вы помните, что такой отметки не было?

Щегловитов. — Такой резолюции не было.

Председатель. — Так. Скажите: почему председательствование по этому делу было поручено Варварину?

Щегловитов. — Потому что он был назначен на этот год.

Председатель. — Он был назначен на этот год… Вы не помните, когда было разбирательство, — память не сохранила дату?

Щегловитов. — Нет, я не мог бы ответить…

Председатель. — Позвольте перейти к делу о Ленских событиях. — Вы припоминаете, что по этому делу вам пришлось выслушать доклад Нимандера, прокурора иркутской судебной палаты?

Щегловитов. — Я помню, да: я его возил в заседание совета министров, для представления…

Председатель. — Это несколько позже, повидимому, было. А раньше он вам не докладывал свое мнение о невозможности поставить это дело на суд, о невозможности преследования?

Щегловитов. — Мне помнится, что он свои сомнения докладывал по этому поводу…

Председатель. — А не помните, чем вы разрешили эти сомнения?

Щегловитов. — Я по этому поводу, насколько помнится, совещался с обер-прокурором уголовного кассационного департамента и выслушал его мнение о том, что имеются приемлемые основания…

Председатель. — Какое же распоряжение и в каких именно выражениях отдали вы прокурору иркутской судебной палаты?

Щегловитов. — Я прямо рекомендовал держаться тех соображений, которые исходили от обер-прокурора уголовного департамента.

Завадский. — Сколько мне помнится, вопрос шел о том, насколько правильно введена статья уголовного уложения: нужен ли политический мотив или можно обойтись и без политического, ограничиваясь экономическими и другими; кажется, в этом был вопрос?

Щегловитов. — Эти подробности, простите, у меня сейчас не сохранились…

Завадский. — Прокурор утверждал, что нет состава преступления, так как политические мотивы не доказаны.

Щегловитов. — Ведь, самая забастовка, я помню, была на экономической почве; а затем уже, так сказать, политический характер приобрело столкновение с войсковыми частями, которые были там вызваны…

Завадский. — Было два дела. Одно дело о стачечном комитете: здесь был поставлен вопрос о политических мотивах. Затем, другое дело было о вооруженном сопротивлении, — так было квалифицировано, — и вопрос шел о достаточности улик.