Падение царского режима. Том 3
Шрифт:
Белецкий. — Если вы изволите взять труды съезда, вы увидите, там проведено красной нитью, что офицеру, наблюдающему за сотрудником, вменяется в обязанность не возлагать на сотрудника исполнительной роли.
Председатель. — Т.-е., роли активной. Не ошибаетесь ли вы, не помните ли вы параграф инструкции, где говорится: «Так как нельзя обойтись без активной работы, то нужно по поводу активной работы в каждом отдельном случае спрашивать разрешения лица, руководящего агентурой». Значит, с разрешения, — можно?
Белецкий. —
Председатель. — Т.-е. имеет право поставить типографию только с разрешения руководящих офицеров? Состояние в сообществе, как вы знаете, будучи юристом, есть преступление с точки зрения закона. Даже пассивное состояние, — например, молчаливое участие в собраниях, есть признак принадлежности к сообществу. Таково общепринятое толкование. Параграф восьмой инструкции говорит: «а если хочешь еще что-нибудь сделать, то делай это с разрешения в каждом отдельном случае руководящего офицера».
Белецкий. — Но руководящий офицер ему бы этого разрешения не дал, так как имел указания от департамента полиции, что подобного рода дела суть дела провокационные. Например, был у нас сотрудник Малиновский, член Государственной Думы. Выступления его вы сами хорошо знаете. Принадлежа к партии большевиков, он отличался ораторским талантом и представлял довольно крупную фигуру. На него возлагались поручения — выступать с кафедры Государственной Думы. Что он должен говорить с кафедры Думы, с точки зрения партийной? Партия может дать ему указания; но тот, кто наблюдает, может указать, чтобы это не имело характера того, что мы называем провокацией.
Председатель. — Я тут ровно ничего не понимаю. Вы, как директор департамента полиции, знаете, что выступления Малиновского с кафедры Государственной Думы были выступлениями очень крайними, очень большого агитационного напора. Малиновский, тайный агент департамента полиции, призывал страну к революции. Укажите на этом примере, который вы сами взяли, в чем заключалось воздействие лица, им руководившего?
Белецкий. — Если вы прочтете речи Малиновского в стенографическом отчете, то вы увидите, что именно до последнего предела, до призыва, он никогда не доходил.
Председатель. — Вы думаете, что можно быть еще более крайним?
Белецкий. — С точки зрения партийной, в ту минуту, при тех требованиях, какие шли от центрального комитета, он должен был играть большую роль.
Председатель. — Вы берете на себя мужество утверждать, что роль его руководителя была умеряющая?
Белецкий. — Безусловно утверждаю.
Председатель. — Желательно было департаменту полиции, чтобы человек шел по революционной иерархии, чтобы он восходил все выше, к центру революционной партии?
Белецкий. — С точки зрения только осведомленности.
Председатель. — Вы знаете, что для того, чтобы двигаться в этой иерархии, нужно иметь известные заслуги перед партией. Стало быть, с точки зрения вашей, сотрудник был
Белецкий. — Безусловно.
Председатель. — Так как дело идет о революционных партиях, т.-е. о тех политических группах, которые наиболее активны, значит, — чем он был активнее, тем он больше двигался по иерархии и тем более дорогим агентом он был для вас?
Белецкий. — Активность могла заключаться не во внешних проявлениях, а в том значении, которое он завоевал себе в среде партийной.
Председатель. — Но для завоевания нужно действие. Можно, по-вашему, бездействием завоевать себе положение в партии?
Белецкий. — Безусловно нет. Конечно, он должен был проявлять себя в смысле пропаганды.
Председатель. — Значит, наиболее желательным для вас был наиболее активный, завоевавший себе наибольшее положение, путем работы в партии?
Белецкий. — Но каким путем? Путем, который мы преследовали, — провокационным.
Председатель. — Что значит провокационный путь? — Путь действий. Вы с этим не можете не согласиться. Мы все жили в России старого строя и знаем, что такое деятельность революционная. Это значит: печатание и распространение прокламаций, организация собраний, пропаганда, — иных действий нет. Теперь возьмем другую сторону: инструкция предусматривает, что, так называемая, ликвидация должна была произойти в момент наибольшего развития партийной группы.
Белецкий. — Я могу только сказать, какая была при мне руководящая деятельность: предупредительная.
Председатель. — При вас руководились инструкцией, а параграф 8 говорит: «Необходимо помнить, что все стремления политического розыска должны быть направлены к выяснению центра революционных организаций и к уничтожению их в момент проявления ими более интенсивной деятельности …» Как это вяжется с вашим представлением о пассивной роли агента?
Белецкий. — Вы, вероятно, изволите рассматривать ту инструкцию, которая рассматривалась на съезде и была переработана.
Председатель. — Она не была переработана в этой части; провокационное начало, которым она пронизана, осталось. Оно осталось и в инструкции 1907 года и дожило до ее последней редакции 1914 года. — Как вяжется ваше утверждение с тем, что, ликвидируя группу, рекомендуется ликвидировать не всех, а оставлять на разводку, чтобы создавались последующие группы и чтобы не наступил такой момент, когда департамент полиции вдруг оказался бы без осведомителей?
Белецкий. — Переработанная инструкция была введена после меня. Она была переработана на съезде, представлена товарищу министра Золотареву, им были положены некоторые замечания, затем она находилась в распоряжении Джунковского. Я не смею теперь сказать, была ли она утверждена; по этому вопросу за председателя съезда был Виссарионов. Он вообще специалист, можно сказать, профессор в этом отношении, он все это знает.