Падение царского режима. Том 3

Щеголев Павел Елисеевич

Белецкий. — В первое время, когда я еще был директором департамента полиции, перед выездом государя в Москву, было донесено заграничной агентурой, что предполагается или пустить навстречу царскому поезду особый поезд, на паровозе которого были бы взрывчатые вещества, или путем авиационным сбросить бомбу. Была послана телеграмма следить за авиационными аппаратами, которые привозятся в Россию, и вообще иметь наблюдение за теми, кто вносится в списки авиаторов.

Щеголев. — Я хотел обратить ваше внимание на то, что для слежки за авиаторами пришлось завести сотрудников среди них. Департамент полиции выдал даже взнос в школу авиации за поломку аппарата — 500 р. Затем командировал сотрудника в Париж учиться при авиационной

школе.

Белецкий. — Это находится в связи с доносом, если не ошибаюсь, того же Шарова, что хотят путем авиационным бросить бомбу в государя; но, когда разоблачили этого Шарова, все пропало. [*] Полковник Коттен поставил еще какого-то студента; полковник Коттен говорил, что его фамилия — Петров. Я хотел доложить, что, когда я был товарищем министра, мне пришлось натолкнуться на то, что постановка военного контр-шпионажа у нас была ниже всякой критики. Ни в одном из иностранных государств он не был так плохо поставлен, как в России. У нас не было торгово-промышленного шпионажа. Дело было еще молодое, началось только в 1913 году, когда при главном штабе образовалось отделение контр-шпионажа. Офицеры корпуса жандармов, которые были командированы штабом в распоряжение каждой армии, были изолированы в силу особой высочайше утвержденной инструкции от наблюдения департамента и от наблюдения штаба. Таким образом, они могли представлять офицерам генерального штаба сведения вне контроля. Затем поездки государя в действующую армию; они все это просматривали в тех или других целях; поездки эти были обставлены так легко, что о них было известно в Германии; там знали маршрут царских поездов. Так, например, в ноябре, когда государь ехал с наследником на фронт, агентура западного фронта сообщила, что на участке за Бахмачом должна быть брошена бомба с немецкого аэроплана. Поезд шел со станции Сарны. Немецкий аэроплан шел навстречу. У них в распоряжении имелись сведения о маршрутах царских поездов даже по часам, что я впоследствии проверил. Я поставил в известность генерала Воейкова, чтобы эти поезда лучше скрывались от них. Получив сведения определенные, я прекратил телефонные сношения и дал срочную телеграмму Воейкову, чтобы он боялся этого пролета. Произошла случайность: у наследника случилось кровоизлияние из носу, и поезд, повернув назад, срочно отправился в Царское. Но в тот самый час, на этом пролете, с высоко стоявшего немецкого аэроплана, была действительно брошена бомба в вспомогательный поезд, который идет впереди царского. Она не попала, поезд проскочил. Я по этому случаю составил записку и передал в ставку генералу Алексееву. Лично я передал записку о контр-шпионаже.

Стран. 300, сн. 8 и 7 стр.

«Шарова», надо: «Шарля».

XXXVII.

Допрос И. Л. Горемыкина

15 мая 1917 года.

Содержание: Рескрипт 24 июля 1914 г. о передаче совету министров некоторых прав верховной власти. Порядок роспуска законодательных учреждений и перерыва занятий Государственной Думы. Мероприятия в порядке 87-й статьи основных законов и отношение к Государственной Думе. Издание актов в порядке верховного управления. Назначения. Распространение деятельности военной цензуры на дела внутреннего управления. Стремление к восстановлению предварительной цензуры. Отношение к закону.

* * *

Председатель. — Благоволите занять место, Иван Логгинович. Вы в заседании Чрезвычайной Следственной Комиссии, которая нашла нужным потребовать от вас объяснения по некоторым пунктам, выяснившимся в течение работ Комиссии. В особенности, это нужно было сделать в виду подачи вами заявления о необходимости для вас отлучиться из Петрограда. Мы здесь не следователи и допрашиваем вас не в качестве свидетеля и не в качестве обвиняемого.

Нам законом предоставлено право истребовать объяснения от бывших высших должностных лиц государства. В последний раз вы занимали пост председателя совета министров с 30 января 1914 года по 20 января 1916 года?

Горемыкин. — Да, совершенно верно.

Председатель. — Значит, вы были председателем совета министров в момент начала военных действий против Российского государства?

Горемыкин. — Да.

Председатель. — К вам был обращен рескрипт бывшего императора от 24 июля 1914 года, подписанный в Петергофе?

Горемыкин. — Это что за рескрипт?

Председатель. — Рескрипт о передаче совету министров права разрешать некоторые дела на время отсутствия бывшего императора из Петрограда. Вы помните этот рескрипт?

Горемыкин. — Я помню, слабо уже теперь помню. Но дело только в том, что этот рескрипт никогда не приводился в исполнение, потому что бывший государь никогда не был в отлучке так долго.

Председатель. — Пожалуйста, когда вы устанете, вы тотчас же мне заявите, чтобы можно было прервать наше заседание.

Горемыкин. — Хорошо.

Председатель. — Скажите, каково происхождение этого рескрипта. Вероятно, он был издан по инициативе председателя совета министров?

Горемыкин. — Нет.

Председатель. — Пожалуйста, изложите в нескольких словах те обстоятельства, которые предшествовали получению вами этого рескрипта.

Горемыкин. — Я не знаю, что вам угодно, чтобы я вам объяснил. Что, собственно говоря, вам нужно?

Председатель. — Был ли у вас какой-нибудь доклад бывшему императору в связи с появлением этого рескрипта или же он был для вас полной неожиданностью?

Горемыкин. — Совершенно неожиданно было для меня появление этого рескрипта. И потом этот рескрипт никогда не приводился в исполнение, как я вам доложил.

Председатель. — Значит, ему не предшествовал никакой доклад ваш, как председателя совета министров?

Горемыкин. — Никакой.

Председатель. — Останавливали вы ваше внимание на существе этого рескрипта: на том, что делегировалось главою верховной власти учреждению, хотя и высоко стоящему в иерархии, но все же не могущему принять на себя даже часть прав верховной власти?

Горемыкин. — Я повторяю, что этот рескрипт никогда не был приведен в исполнение.

Председатель. — Однако, вы предприняли некоторые исполнительные действия в связи с получением этого рескрипта?

Горемыкин. — Т.-е. какие?

Председатель. — Вы разослали его в копиях всем министрам.

Горемыкин. — Может быть; я должен был это сделать по своей обязанности, для того, чтобы всем сообщить.

Председатель. — Но ведь обязанность председателя совета министров не является обязанностью механической, даже по отношению к таким актам. Председателю совета министров принадлежит право, а, может быть, вменяется в обязанность, заботиться о том, чтобы акты верховной власти были правомерны.

Горемыкин. — Может быть.

Председатель. — Нет, это даже наверное.

Горемыкин. — Это я понимаю.

Председатель. — Сделали вы какое-нибудь представление бывшему императору о некоторых сомнениях, которые возбуждает этот рескрипт с точки зрения его правомерности?