Падение сквозь ветер
Шрифт:
– Господин Валлент? Следуйте за мной.
Магистра провели по коридору второго этажа и оставили возле одной из дверей. Ее покрывали медные пластины, зримо массивные. Валлент собрался с силами, приводя в порядок потрепанные трапезой организм и сознание, и вошел в комнату. Дверь с мягким щелчком захлопнулась за ним.
Привыкнув к полумраку, создаваемому полным отсутствием окон и четырьмя свечами по углам, он увидел простой круглый стол и два глубоких кресла. Одно из них занимал Даяндан, с помощью длинной трубки потягивавший дым из высокогорлого сосуда. Азианец повел рукой, приглашая гостя занять второе кресло,
– Возьмите вторую трубку, – проговорил Даяндан.
Магистр набрал в рот дым, ощутив его сладковатый привкус, но вдыхать не стал, почти сразу же выпустив. «Полет в дыму? – подумал он. – Спасибо, лучше я останусь на земле».
– Вы правы, не позволяя дыму проникнуть в легкие, – бесстрастно промолвил хозяин. – У человека непривычного может возникнуть расстройство желудка, что было бы не слишком уместно.
– Зачем вы пригласили меня? – спросил Валлент, выкладывая металлический кончик трубки обратно на стол и пытаясь рассмотреть сквозь клубы дыма, окружившие собеседника, выражение его лица. Вентиляция здесь, впрочем, работала безупречно, вытягивая серый туман через решетку в одной из стен.
– Фееруз еще вчера рассказал мне о вашем внезапном желании получить позволение на торговлю с Азианой, господин Валлент…
– Я вынашивал эту идею два месяца, – на всякий случай брякнул магистр.
– Неужели? – без тени иронии сказал Даяндан. – Однако это совершенно неважно. Видите ли, я уже довольно долго ожидаю к себе посетителя, который захотел бы пообщаться со мной, оценить мою силу и, может быть, даже попытаться вытянуть у меня какое-нибудь признание. Лучшего предлога, чем просьба о позволении, придумать трудно. Вы извините меня, я, наверное, изъясняюсь не очень гладко…
– Скорее неясно…
– Если бы я не знал, что рано или поздно ко мне заявится кто-нибудь из членов Ордена или его представитель, я бы, скорее всего, даже не заметил вашей лжи и мог бы с легким сердцем разрешить вам торговать чаем. Только что бы вы делали с нашим именным позволением, не имея ни единого грана собственной – не чужой – готовой продукции?
Воздух вокруг Валлента внезапно сгустился, став не менее плотным, чем вода, и сдавил ему грудь, не желая проникать в легкие. Он попытался вздохнуть, но у него ничего не вышло, и деревянными пальцами магистр развернул магическое кольцо Деррека лягушкой наружу, мысленно направляя на артефакт приказ противодействовать магии азианца. Действительно, в тот же момент он смог сделать вдох, но очень небольшой – очевидно, его собственная магическая сила была довольно слаба по сравнению с мощью Даяндана. Тем не менее Валлент пришел в себя и уже более сознательно стал разрежать воздушный кокон вокруг себя, с трудом «отсекая» от него тугие пласты и перебрасывая их на голову азианца. Получив неожиданный отпор, тот выронил из зубов трубку, его спина напряглась, а сам он резким движение ног отодвинул свое кресло от стола, выскользнув тем самым из-под прозрачного колпака, возведенного противником.
Ощущая неожиданный прилив сил, магистр еще немного усилил магический поток сознания, направленный сквозь лягушку, и натолкнулся на свирепое сопротивление азианца. Между ними завертелся небольшой вихрь, сначала зашатавший сосуд с листьями и опрокинувший его на пол. Затем воздушная спираль выросла и подняла сам стол, подбросив его к потолку и с ревом ударив об
«Рукотворная» буря мгновенно улеглась, и магистр, барахтаясь на полу, услышал резкий возглас азианца:
– Довольно! Я совсем не собирался убивать вас.
Следователь, жадно глотая воздух, поставил кресло и сел напротив хозяина. Рядом валялись обломки стола. Вся магическая схватка заняла не больше нескольких минут.
– Сильное у вас колечко, – уважительно пробормотал вице-консул, приводя свой внешний вид в порядок. – Похоже на один из древних артефактов. Подарок Мастера?
– Может быть… Расскажете мне, как вам удалось меня вычислить? – Валлент отдышался и успокоился, поняв, что с его силой здесь будут считаться.
В руке Даяндана возник клочок бумаги – надорванный пакетик из-под чая.
– Ваша буква расплылась, стоило мне капнуть на нее водой, – ответил он. – Кроме того, это вовсе не «Зеленая жилка», а «бурая». Но так или иначе, вас выдал не этот прокол и даже не ваше кольцо, сиявшее на моем амулете, как настоящий магический монстр. Говорю же вам, я ждал появления кого-нибудь вроде вас. Обмануть меня вам бы никогда не удалось, разве что вы были бы самым что ни на есть натуральным купцом и в самом деле собирались торговать чаем. Но тогда бы вы не узнали то, ради чего явились сюда, не так ли, господин Валлент?
– И зачем же, по-вашему, я сюда явился?
– За знаниями. Вы хотите спросить меня, не я ли убил вашего мага, проводившего эксперименты с магией третьего уровня.
– Вы на редкость сообразительны, – выдавил Валлент.
– Возможно. Но к мысли о моей виновности вас должны были подвести самые простые умозаключения. Я их тоже проделал и, как видите, был вполне готов к встрече гостя. Правда, я боялся, что Мастер не зашлет своего агента прямо ко мне в логово, а попытается «обработать» меня во время встречи во дворце.
– Так это все-таки вы задушили Мегаллина? – прямо вопросил магистр.
– Конечно, нет, – рассмеялся Даяндан. – Бедный парень, я даже не знал его имени, когда гадал: кто, обладающий такой силой, с каждым днем приближает час своего триумфа, пытаясь создать жизнь? Вы, наверное, думаете, что Азиане было выгодно помешать вашей «Империи» добиться того, чтобы впервые за семь лет на свет появился ребенок?
– Магия жизни и… дети? – пробормотал оглушенный Валлент, пытаясь переварить высказывание азианца.
– Зачем же еще стоит ее искать, если не для этого? – в свою очередь удивился хозяин. – Я, конечно, не знаю, какую цель ставил перед собой ваш Мегаллин, раз за разом гоняя ауру жизни по своей лаборатории. Но, по-моему, очевидно, что только задача спасения людей как вида могла дать ему такую душевную энергию.
Валлент молчал, вспоминая обрывок из позднего дневника погибшего. Там ни разу не упоминалась цель исследований. В то же время весь смысл Мегаллиновых опытов стал сейчас для него настолько прозрачным, что он с досадой обругал себя за недогадливость. Такую очевидную цель, как рождение здорового человеческого ребенка и, следовательно, спасение народа от вымирания, даже не стоило излагать на бумаге.