Падение Софии (русский роман)
Шрифт:
Анна Николаевна сравнительно легко завладела тетрадью. Правда, ей пришлось напомнить о том, что она оказала мне большую любезность, пригласив на грядущий спектакль к себе в ложу. Но все-таки решили дело жалобные взгляды и надутые губы, а также обещание «быстро-быстро все прочитать и, возможно, составить собственное мнение».
Анна Николаевна выглядела такой счастливой, что даже сейчас, томясь от скуки, я не мог на нее сердиться. После путешествия в зимний лагерь фольдов, я испытывал большое желание вернуться к тетради и перечитать некоторые выбранные места. Теперь я глядел бы на эти эпизоды
Я еще раз прошелся по аллее. Сияющая синяя сфера властно манила меня.
— Трофим Васильевич!
Витольд шел ко мне от дома.
— Уже посмотрели? — спросил мой управляющий. — Нравится?
Он кивнул на маленький синий электромобиль, хорошо различимый между заснеженными стволами.
— Разумеется, — сказал я. — Как он может не понравиться! Одно удивительно, Витольд: почему вы до сих пор мне его не показывали?
— Не до него было, — ответил Витольд. — Уж простите. Сами же помните, как события побежали.
— Я мог бы на машине совершать визиты к соседям, а не пачкаться в здешней грязи, — упрекнул я моего управляющего.
— Расстояния у нас невелики, — возразил Витольд. — Такая машина вообще не предназначена для езды по улицам.
Я не был склонен признавать его правоту в этом вопросе, но решил не продолжать тему.
— Я скажу Мурину, чтобы он привел в порядок каретный сарай, — Витольд показал на деревянное строение, откуда был извлечен электромобиль. — Денька за два-три все сделает. Прокатиться желаете?
— Да, — воскликнул я. — Еще бы!.. А вы на нем ездили, Безценный?
— Не приходилось, — сказал Витольд.
— А мой дядя?
— Кузьма Кузьмич приобрел эту вещь, когда задумал свое сватовство, — пояснил Витольд. — Полагаю, он хотел произвести впечатление на Анну Николаевну. Однако она испытывала такое отвращение к предлагаемому ей браку, что перенесла эти чувства также на электромобиль. По женскому капризу, вполне извинительному, она сочла прекрасную машину «дешевой мерзостью». Сейчас я передаю точные ее слова, — прибавил Витольд. — Поскольку справедливость требует признать: машина покойного Кузьмы Кузьмича — что угодно, только не «мерзость» и уж тем более не «дешевая».
Я прикусил губу, чтобы не брякнуть: «Так вот почему мне не стоило делать визиты в этом электромобиле!»
Вместо этого я спросил:
— От Свинчаткина не было известий?
— Вы разве ждали от него каких-то известий? — удивился Витольд.
— Нет, но… — смутился я. — А вы с ним не связывались?
— Нет, — ответил он. — И не собираюсь. По-моему, мы имели возможность убедиться в том, что у него все в порядке.
Я представил себе Матвея в норе с фольдами и понял, что Витольд, конечно, прав. У Матвея все в полном порядке.
— В электромобиле должен быть передатчик, — сказал Витольд. — Проверьте, исправен ли он, и поезжайте. Прокатитесь, в самом деле, по округе. Стоит развеяться.
Я так и сделал.
Я надел теплые брюки и спортивную куртку моего дяди, натянул кавалерийские полусапожки со скошенным каблучком, нахлобучил шапочку из легкого меха и повязал на шею клетчатый шарф тонкой вязки. Передатчик в электромобиле оказался совершенно исправен. Вообще,
Я вышел из дома и направился к электромобилю. Планида и Макрина вышли меня провожать. Они выстроились на крыльце и глядели мне вслед так, словно их господин отправлялся по меньшей мере на войну.
Планида, кстати, как и предрекал Витольд, приходила извиняться «за вчерашнее» (произнося «вчерашнее», она имела сомневающийся вид, как будто не была уверена в том, когда именно она куролесила и было ли это точно вчера или же длилось несколько дней кряду).
— Вы уж простите, Трофим Василич, голубчик, — сказала при этом Планида. — Иной раз подкатывает, так надо покориться, иначе природа возьмет свое и задушит.
— Хорошо, Платонида Андреевна, — ответствовал я строгим тоном, — однако хорошо бы природа брала свое пореже.
— Мы нечасто, — проговорила Планида, кланяясь, — будьте благонадежны.
— Вот и хорошо, — молвил я, на чем наша беседа и завершилась.
Теперь они с Макриной глядели мне вслед, как я, эдакий голубчик и милашка, вышагиваю в клетчатом шарфе и кавалерийских полусапожках.
— Со спины — чисто покойный Кузьма Кузьмич, — всхлипнула Макрина.
Я достиг сверкающего электромобиля, отворил дверцу нажатием кнопки и забрался внутрь чудесной сферы. Электромобиль взмыл на локоть над землей и тихо полетел по аллее.
Ночью был сильный снегопад, закончившийся под утро, и теперь повсюду были разбросаны пухлые белые подушки. Когда я покидал мою усадьбу, неожиданно разошлись облака, и выглянуло солнце.
Я не видывал голубого неба у себя над головой не менее десяти дней и привык уже к скучной серой толще. Утешаясь, я рассуждал о том, что жители полуденных стран, обитающие под вечно-лазурными небесами, нередко страдают от холеры. С другой стороны, наше небо хоть и похоже на нечистый матрас, все-таки таковым не является, и мы имеем возможность пользоваться чистым воздухом, в то время как какой-нибудь гостиничный клоп действительно всю жизнь свою проводит под потным матрасом. Итак, мне надлежит благодарить судьбу за то, что я, во-первых, не клоп, а во-вторых — не обитатель холерного края.
Сегодня же я мог наслаждаться всеми преимуществами жизни сразу! Погода вдруг установилась ярко-зимняя, веселая. Электромобиль помчался по дороге, минуя леса, сейчас для меня безопасные. Я даже не думал о них, захваченный быстрой ездой. Скорость моего электромобиля в несколько раз превышала ту, которую мог предложить электроизвозчик. Впрочем, спустя короткое время я перевел мою машину на умеренный бег, чтобы иметь возможность удобно глядеть в окно.
Я давно миновал наше поселение, затем проехал кладбище с небольшой церковью при входе на него; поодаль я увидел на холме большой господский дом и заснеженный сад перед ним; ни ограды, ни ворот не имелось, и деревья были высажены без особого порядка, «как в природе». Я подумал, что это, вероятно, усадьба Софьи Думенской — «Родники». При нашей встрече она приглашала меня заходить к ней в гости, но сейчас мне вовсе не хотелось сворачивать с дороги.