Падение во грех
Шрифт:
Айон отвёл взгляд в сторону. Но он не видел перед собой ничего из того, что его окружало. Ни стен камер, ни цепей. Взгляд демона был безмятежно спокоен, но в тоже время холоден и бесчувствен.
– Все, кто сопротивляется, пытается вырваться страдают от нападок Системы, – произнёс Грешник гордым голосом. – Она будет до последнего издеваться, пока не покорит. Она не сдастся. Но не сдамся и я. Пока будет биться моё сердце, я не склонюсь.
Эти слова предали ещё больше сил и без того сильной и гордой душе демона. Напитали свободой, пропитали непокорностью, способностью противостоять.
Но
– Мы… – проговорила она робко. – Ни я, ни другие… больше не будем делать ничего, чтобы вырваться из Системы…
Ядовитое разочарование пронзило Айона. Впрочем, судя по поведению этой девочки, роль рабыни вполне ей подходит.
– Ваше дело, – высокомерно проговорил демон, смерив девочку презрительным взглядом. – Прозябайте и дальше в этих стенах, пока ваши жизни не подойдут к концу. Живите, нет существуйте в клетке, как крысы, если таково ваше решение.
Девочка ещё больше съёжилась от жестоких слов Грешника. Но она покорно промолчала, стерпев боль, что они ей причинили. Лишь робко поднесла тряпочку к одной из ран Айона…
Но тот отодвинулся, не позволив прикоснуться к себе. Рабыня Системы… её подачек он не потерпит.
Девочка не то вздохнула, не то всхлипнула, взглянув на демона отчаянным, полным боли взглядом.
– Я просто не хочу никому причинять боль, – проговорила она со слезами в голосе. – Если я стану сражаться с Системой, я не смогу избежать этого.
Айон насмешливо глянул на девочку. Что ж, он ожидал подобной отговорки. Вечно они так… что его брат Хроно, что вот эта девчонка… предают свои Мечты во имя «блага других». Какая же глупость! Какой толк от подобной высокой морали? Неужели, они не понимают, что какой бы они не совершили поступок, он всё равно причинит кому-то боль? Как тогда, когда Хроно выбрал эту святую Магдалену… он ведь предал его, Айона, изрядно спутав ему все карты… в таких случаях просто нет правильного выхода.
Да и существуют ли вообще правильные поступки? В основе всего лежит эгоизм. Даже самые благородные, великие подвиги совершались лишь для удовлетворения собственного тщеславия, лишь из желания получить признания в глазах других. Все эти великие герои считали, что поступают правильно и все их за это полюбят. Цель любых высоких подвигов – лишь заслужить признание общества, любовь других, сознание того, что поступаешь, как тебе велели и если тебя даже не полюбили сейчас, полюбят со временем. Причём, кто угодно, вплоть до абстрактного бога.
Всё равно всех не сделаешь счастливыми. Многие скажут, что в первую очередь нужно сделать счастливыми «тех, кого любишь», но разве это не есть самый прелестный, самый замечательный эгоизм? Заботишься в первую очередь о тех, кто тебе нужен, то есть удовлетворяешь свои собственные потребности. Нечто подобное всегда делал и он сам. Заботясь лишь о тех, кто способен привести его к Мечте. Иные привязанности стали бы лишь преградой на его пути, помешав достижению цели, ради которой он жил.
Мысли о других лишь мешают на пути, заставляют испытывать чувства вины, сомневаться, сдаваться… все слова о «благородстве и самопожертвовании, о всеобщей любви» – лишь ещё один способ
Как глупо тратить свою жизнь на благородство, целью которого является лишь желание заслужить всеобщую любовь! Ведь только ради этого люди тратят столько сил на так называемые добрые дела! Желание получать похвалу, сознание собственной «святости», чистой души… сознание, что ты такой замечательный в глазах других – вот единственная причина самопожертвования и благородных, добрых поступков. Люди совершают поступки ради других лишь за тем, чтобы те полюбили их, даже если сами этого не осознают. Желая заслужить эту глупую любовь люди жертвуют собственными мечтами… ведь разве можно помочь другим, не отказавшись при этом от чего-то своего?
А ведь как много смогли бы достичь люди, не думай они постоянно о тех, кто их окружает!
Взглянув на ребёнка с прежней насмешливостью, демон произнёс на латыни:
– Si vis pacem, para bellum. Хочешь мира – готовься к войне.
– Но… но… – отчаянно, чуть не плача, прошептала девочка. – Разве нельзя жить по-другому? – она отчаянно взмахнула в воздухе сжатыми кулачками. – Разве обязательно делать другим больно? – из груди ребёнка вырвались рыдания.
– В Системе есть только боль, – спокойным, но несколько суровым, презрительным голосом произнёс Айон. – Она не приемлет ничего иного.
– Но если обязательно кому-то причинять боль, зачем тогда вообще жить? – проговорила девочка в чёрном, глубоком отчаянии. Её глаза горели жаждой смерти.
– В Системе нет жизни, – жёстко сказал Айон. – В ней есть только существование. Покорные рабы.
Девочка в отчаянии мотнула головой, слёзы стекали по её измученному лицу.
– Даже если так, я бы не хотела… причинять им боль… – проговорила она, дрожа в душевной муке. – Они ведь могут… её чувствовать….
– Но будут счастливы в мире без Системы, – проговорил Айон со спокойным равнодушием.
– Многие умрут… – заплакала девочка. – Я… не хочу…
– Тогда оставайся и дальше покорной Системе, – проговорил Айон с презрением. – Это лишь твой выбор.
– Но позволь мне хотя бы обработать твои раны! – умоляюще вскричала девочка, сжимая слабыми руками тряпочку с лекарством. – Это же не имеет отношения к борьбе против Системы!
– Подачки Системы, – гордо вскинул голову Айон. – Я не приму их…
Девочка хотела сказать что-то ещё, но вместо слов вырвался лишь тяжёлый вздох. Она осела на грязный, окровавленный пол тюрьмы и разрыдалась.
Но слёзы уже давно не трогали сердце Айона. И он лишь сухо взглянул на неё.
– Но это я делаю не по приказу Системы! – вновь попыталась девочка убедить Грешника. – Это то, что хочу я сама! Меня ведь наказывают за это!
Айон лишь усмехнулся краем губ.
– Ты никогда не будешь знать, что ты хочешь на самом деле… – сказал он сурово. – Ты ведь решила покориться.
Девочка посмотрела на Айона горящими глазами, и произнесла уже почти спокойным, но мечтательным и робким голосом: