Падение во грех
Шрифт:
Я услышала, как усмехнулся Айон.
– Это на самом деле было весело, – сказал он.
– Да уж, – я вновь улыбнулась, но затем опустила голову, помрачнев. Боль тисками сжала моё сердце. – Но всё же… было жутко больно… смотреть миру в лицо.
– Даже слишком, – сказал Айон. Я посмотрела на него. И, не видя его, я чувствовала, я знала, что он переживал то же, что и я….
Что он всё понимает….
Я внимательно вглядывалась в его фигуру, с трудом видимую сквозь волны мрака.
– Как ты чувствовал себя тогда? – спросила я.
Когда
– Это было хуже, чем смерть, – жёстко произнёс Грешник. – Кошмар и ужас захлестнули меня вместе с отчаянием.
Я кивнула, сжимая руки в кулаки. Я вспомнила всё то, что ощутила сама, заглянув в глаза орла… какой ужас, какой холод, какую боль.
– Пожалуй, я чувствовала то же самое, – сказала я после небольшой паузы. – Когда я заглянула в глаза твоего орла, меня словно пронзило насквозь… правда, только потом, я смогла осознать, что же произошло со мной… я чувствовала, как изменился мой взгляд на мир, каким чёрным казалось всё вокруг… я чувствовала ненависть к людям, к миру… даже желание уничтожить его….
Я говорила это… говорила, и чувствовала, как крепнет связь между нами… Айон понимал всё это… понимал… знал и чувствовал.
Сильный, гордый, смелый, надменный и насмешливый…
– По-иному на это невозможно реагировать, – сказал он. – Не забыть, и не выкинуть из головы….
Я прижала руку к груди, ощущая, как там горит огонь, Мечтой сжигающий меня изнутри.
– Когда ты узнал всё это… – тихо проговорила я. – Ты остался один?
Мы все такие… мы оба такие…
– Знание само по себе уже одиночество, – негромко и жёстко сказал Айон. – Узнав всё, я понял, что никто этого не поймёт. Все отринут правду, но… – тут он усмехнулся. – Пойдут за мной, если я дам им надежду на будущее.
Я улыбнулась, но это была печальная улыбка. Всё это действительно было правдой… невольно я вспомнила, как мои родные пытались допытываться до меня, узнать, почему я изменилась….
Почему мои волосы стали седыми….
– Они не трогали тебя после того, как ты узнал правду мира? – спросила я после недолгого молчания. – Не спрашивали, что произошло?
Айон усмехнулся.
– Пытались узнать, – сказал он.
– И что же? – спросила я, не отрывая от Грешника внимательного взгляда.
– Я ничего не сказал им, – хмыкнул он. – А они не могли понять, что со мной творится… почему я стал… другим.
Я чуть улыбнулась, опуская голову. Как всё это было понятно… как знакомо….
– Да, я понимаю, – тихо проговорила я. – Меня тоже спрашивали, что случилось, почему я изменилась… я пыталась вести себя, как обычно, скрывать всё от других… но всё равно невозможно скрыть ни Мечту, ни знаний… и волосы… – я подняла свою седую, белоснежную прядь. – Навсегда останутся такими.
Айон кивнул. Я не видела его улыбку, но знала, что он улыбается. Он улыбается всегда… насмешливо и гордо бросая вызов Системе….
Всё крепче и крепче становилась наша связь. Всё лучше и лучше
Мы смотрели друг другу в глаза, не видя, но чувствуя их. Мы были одним целым… потому что у нас была одна Мечта.
Когда весь мир против тебя, когда тебя везде отвергают… когда у тебя есть Мечта, сжигающая душу, причиняющая ей боль… когда ты хочешь сломать весь мир, победить его, не скупясь на средства… и когда ты находишь того, кто тоже готов пойти на всё это… вы уже не расстанетесь.
Потому что слишком трудно найти такого другого….
Того, кто разделит всё, о чём мечтаешь ты и пойдёт на всё, чтобы эту Мечту исполнить….
Внезапно скрип решётки прервал мои мысли. Тусклый свет ламп показался ослепительным после кромешной тьмы и я на секунду закрыла глаза. А когда открыла, то увидела двух охранников, сопровождающих высокую, красивую и элегантную женщину.
Она была стройна и изящна. Я сразу почувствовала тонкий аромат её духов, перебивший всю вонь, едва она плавно вступила в камеру.
На женщине было великолепное фиолетовое платье, подчёркивающее идеальность её фигуры. Стройную талию, упругую грудь… женщина медленно прошлась, покачивая бёдрами. Её длинные, шелковистые волосы блестели в свете ламп.
Я хрипло усмехнулась, невольно подумав о том, как сама сейчас выгляжу. Мои волосы спадали мне на лицо грязными, нечёсаными космами. Я знала, что у меня на всём теле следы побоев, что я грязна, а одежда на мне сейчас больше походит на лохмотья… в принципе, даже вне тюрьмы, я редко выглядела лучше. Вечно непричёсанная, небрежно одетая, с плоской, как доска, фигурой….
Но всё это я делала специально. Небрежностью к внешнему виду я показывала своё презрение к вечно разряженным курицам, думающим только о своей внешности….
Тоже самое я ощутила сейчас при виде этой женщины. Красивые тряпки, элегантный внешний вид… а сможет ли она пройти через всё, что испытала я? Сможет ли она бороться со всем миром?
Айон, очевидно, был того же мнения. Похоже, он знал эту женщину уже давно, и потому, едва она вошла в камеру, презрительно усмехнулся.
– Что-то ты зачастила сюда, – сказал он. – Не жаль пачкать тряпички? А то тут твои псы убирать не трудятся….
К моему удивлению, от этих слов лицо женщины исказилось от боли. Именно от боли, а не от гнева, который могли бы вызвать слова несломленного заключенного. Что это значит?
Тут она резко развернулась ко мне, взглянув на меня с презрением, отвращением, с надменностью. Но в глубине её глаз я заметила кое-что иное. Неприкрытую ненависть и….
Зависть?
Я ответила дерзким и непокорным взглядом, каким привыкла отвечать многим, кто считал себя намного лучше меня по положению, но на самом деле не вызвал у меня ничего, кроме презрения. Потому что я гордилась тем, чем они презирали во мне.