Палач и Дрозд

Уивер Бринн

Роуэн поворачивает голову и долго смотрит на меня, потом неожиданно оказывается рядом, перед решеткой. Я отскакиваю, но он успевает схватить меня за руку и энергично ее встряхнуть.

– Господи! Я так и знал! Я знал, что они ошибаются. Прядильщик однозначно должен быть женщиной! Кстати, отличное прозвище. А эти твои паутины из лески и вырезанные глаза… С ума сойти! Я твой большой поклонник!

– Э-э-э… – Я силюсь отобрать руку, но Роуэн не отпускает. – Спасибо… Ага…

– Ты сама придумала прозвище?

–

Угу.

Я высвобождаю руку и на всякий случай отхожу от полоумного ирландца подальше. Он ухмыляется, и я второй раз подряд заливаюсь краской – благо мой румянец не виден под толстым слоем грязи.

– Глупое, правда?

– Что ты, вовсе нет! Вот Живодер – это глупо. А Прядильщик – очень круто!

Я пожимаю плечами.

– Как в дурацком фильме про супергероев.

– Намного лучше того, что придумывают газетчики. Уж поверь. – Роуэн, склонив голову набок, принимается меня разглядывать, потом кивает в сторону Альберта. – Не зря говорят: в тихом омуте черви водятся. Ну, ты поняла…

Виснет долгая пауза, нарушаемая жужжанием прозрачных крыльев.

– Нет. Не поняла.

Роуэн машет рукой.

– Есть такое выражение, только про чертей. В общем, я пошутил и, как по мне, вполне удачно, учитывая здешний антураж. – Он гордо выпячивает грудь и тычет пальцем в сторону изъеденного мухами трупа. – Кстати, один вопрос: как ты оказалась запертой, если он мертв и твой нож торчит у него из горла? Ты ударила его сквозь решетку?

Я опускаю взгляд на некогда белую рубашку, где под брызгами крови прячется грязный отпечаток ботинка.

– Скажем так: неудачно сложились обстоятельства.

– Хм-м… – Роуэн многозначительно кивает. – И со мной бывало.

– Тебя тоже запирали в клетке рядом с трупом, и по полу ползал вареный рис?

Роуэн опускает голову и с сомнением, нахмурив лоб, глядит на личинок.

– Нет. Такого не припомню.

– Вот и я так думаю, – бурчу я, устало выдохнув. Вытираю с ладоней пыль о грязные джинсовые шорты и на всякий случай отхожу подальше. Меня начинает бесить этот тип, который лишь оттягивает мою медленную смерть от голода. Он явно чокнутый и, судя по всему, не планирует меня выпускать.

Поэтому надо брать дело в свои руки.

– Слушай…

– О, а рис, оказывается, ползает довольно быстро, – говорит Роуэн, больше самому себе, поскольку его взгляд по-прежнему прикован к веренице крошечных белых червяков, которые бойко направляются в мою сторону. Он поднимает голову и опять насмешливо улыбается. – Давай пообедаем?

Я смотрю на него как можно равнодушнее и жестом указываю на свою окровавленную рубашку с отпечатком ботинка.

– Тебя совсем не смущает здешняя обстановка?..

– А, точно! – Он хмуро кивает и подходит к телу Бриско.

Долго шарит по его карманам. Бросает взгляд на раздувшуюся шею и, издав негромкий

ликующий возглас, вытаскивает мой клинок, а затем дергает за серебряную цепочку. Та шумно лопается. Одарив меня очередной улыбкой, Роуэн выпрямляется в полный рост и демонстрирует лежащий на ладони ключ.

– Иди помойся. Я найду тебе одежду. А потом спалим эту лачугу дотла!

Отперев дверь клетки, он протягивает мне руку.

– Ну же! Устроим барбекю? Что скажешь?

Кто умеет веселиться…

Роуэн

Прядильщик, значит…

Я сижу за одним столом с Прядильщиком. Охренеть!

Точнее, с Прядильщицей. Охренительно красивой!

У девушки напротив черные волосы и огромные зеленые глаза, а еще веснушки на щеках и покрасневшем носу. Откашлявшись, она делает большой глоток пива, хмуро глядит на свой стакан и отодвигает его в сторону.

– Ты простудилась, – делаю я очевидный вывод.

Слоан настороженно смотрит на меня и обводит внимательным взглядом закусочную. Она заметно нервничает.

Не зря, учитывая обстоятельства.

– Три дня в клетке не прошли даром. Слава богу, хоть вода была… – Она достает салфетку из коробки на столе и шумно сморкается. Перехватив мой взгляд, снова отворачивается. – Спасибо, что выпустил.

Пожав плечами, я поднимаю бокал с пивом, глядя, как она внимательно следит за официанткой, которая несет заказ для других посетителей. Когда мы вошли в закусочную, Слоан сразу показала на столик в самой середине зала. Теперь я понимаю, чем он ей приглянулся. Отсюда видно и центральные двери, и служебный выход, и коридор, ведущий в кухню.

Она всегда такая дерганая или испортила нервы за несколько дней, проведенных в клетке Бриско?

Или, может, это я вызываю у нее страх?

Если так, то умная девочка.

Я неотрывно рассматриваю свою спутницу, нагло пользуясь тем, что она смотрит в сторону. Слоан перекидывает влажные волосы через плечо, и взгляд невольно сползает к ее груди – уже не в первый раз с тех пор, как она вышла из ванной Бриско в футболке с логотипом «Пинк Флойд» и без лифчика.

С торчащими сосками!

Эта мысль бьется в мозгах церковным колоколом.

Фигура у девушки гибкая и подтянутая, даже убогие тряпки, вытащенные из шкафа Альберта Бриско, сели на нее отлично. Слишком длинные штанины мешковатых джинсов она закатала до щиколоток, в шлевки на широкой талии продела импровизированный пояс из двух красных платков, а футболку завязала узлом, оголив живот с проколотым пупком, который виден мне всякий раз, когда она с измученным вздохом откидывается на спинку стула.

А под футболкой торчат соски!