Палач Рима
Шрифт:
— За это время, господин, что я сижу здесь, я мог бы выпустить тебе в спину дюжину стрел, — раздался за его спиной чей-то голос.
Веспасиан вздрогнул и обернулся, причем так резко, что порезал большой палец. Примерно в двадцати шагах перед ним верхом на коне сидел Магн и, осклабившись, целился в него из лука.
— Ты меня напугал, приятель, — с досадой воскликнул Веспасиан и тряхнул порезанной рукой.
— Представляю, как бы ты испугался, будь на моем месте фракийский мятежник. Вот уже кто давно бы выпустил стрелу тебе в задницу.
— Но ты — не он, и стрелы ты не выпустил, — надменно ответил Веспасиан, приходя в себя, и, припав губами к порезу, втянул в себя смесь
— Я и не подкрадывался, господин. Я скакал верхом и производил такой шум, какого не производит даже целая центурия рекрутов, когда те прощаются со своими мамашами, — ответил Магн и опустил лук. — Просто ты о чем-то замечтался и потому не услышал моего приближения. Позволю себе изречь очевидную истину: это могло стоить тебе жизни.
— Можешь не продолжать. Сам знаю, что это великая глупость с моей стороны, но я действительно задумался, Магн, — смущенно признался Веспасиан, поднимаясь на ноги.
— В таком случае в скором будущем дум у тебя прибавится.
— Это почему же?
— Потому что у тебя гость. Сегодня ближе к полудню в лагерь прибыл твой брат.
— Что?
— То, что слышал.
— Но что забыл здесь Сабин?
— Откуда мне знать? Хотя осмелюсь предположить, что сюда его привели отнюдь не братские чувства. Он велел мне как можно скорее разыскать тебя, так что поторопись. Где твоя лошадь?
К тому времени, когда они наконец нашли сопровождавших Веспасиана рабов и привязали к лошади добычу, перевалило далеко за полдень. Правда, день был пасмурный, отчего в лесу царил полумрак, и они были вынуждены вести лошадей под уздцы, опасаясь, что те могут споткнуться в тусклом сумеречном свете уходящего дня. Веспасиан шагал рядом с Магном. размышляя про себя о том, что могло подвигнуть брата совершить столь далекое и опасное путешествие. Вряд ли Сабин преодолел сотни миль для того, чтобы лишь поболтать с ним. Вскоре он заподозрил самое худшее. Два года назад отец написал ему, чтобы сообщить о смерти его дорогой бабушки Тертуллы, и Веспасиан, стоило ему подумать о ее любимом серебряном кубке, всякий раз испытывал душевную боль.
— Наверно, умер кто-то из родителей, — размышлял он, надеясь в душе, что это не отец. — Как тебе показался Сабин? Был ли он чем-то расстроен?
— Скорее наоборот, господин. Твой брат сказал, что хочет тебя видеть, причем как можно скорее. Будь у него дурные известия, вряд ли бы он так торопился сообщить их тебе. Более того, он явно расстроился, когда я сказал ему, что тебя в лагере нет.
— Понятно, — ответил Веспасиан с кривой улыбкой. Они не ладили с Сабином, будучи детьми. Более того, в течение многих лет брат как мог помыкал им, и эти издевательства прекратились лишь тогда, когда Веспасиану исполнилось одиннадцать лет, а Сабин ушел служить в легионы. И хотя по возвращении Сабина из армии отношения между братьями немного улучшились, Веспасиан не мог представить себе, чтобы брат расстроился от того, что не застал его в лагере.
— Ничего, вскоре мы узнаем, что ему надо, — произнес Веспасиан, оглядываясь по сторонам и поправляя на плече лук, чтобы не так терла тетива. — Ну что, деревья почти кончились. Может, все поскачем верхом? — с этими словами он запрыгнул в седло. — Пока еще светло…
Он не успел договорить: что-то со свистом прорезало воздух, и в шею лошади — там, где мгновение назад находилась его голова, — впились две стрелы. Лошадь встала на дыбы и пронзительно заржала. Веспасиан свалился на землю, а в следующий миг в шею животному вонзилась третья стрела, а затем еще одна. Эта последняя попала лошади в грудь, и животное повалилось на
— Клянусь Аидом, что за!.. — воскликнул Магн, прикрывая своим телом Веспасиана. Его собственная лошадь с громким ржанием бросилась в бегство. — Эй, господин, давай живо на ту сторону от твоей лошади. Прыгай!
Они вдвоем перепрыгнули через поверженное животное и притаились, согнувшись в три погибели. Не успели они спрятаться, как в брюхо раненой лошади впились еще две стрелы Бедное животное подняло голову и всхрапнуло от боли. Оно отчаянно било в воздухе копытами, тщетно пытаясь подняться. Тем временем к Веспасиану и Магну бросились оба раба, пытаясь, как и они, укрыться за лежащей на земле лошадью Один из них с пронзительным криком крутанулся, словно волчок, а вместе с ним и его плащ, который, описав круг, плотно укутал его фигуру. Когда раб вновь повернулся к ним лицом, из его глазницы торчала стрела. Подстегиваемый страхом, его товарищ одним прыжком преодолел расстояние между собой и мертвой лошадью и в следующий миг скрючился на земле рядом с Магном и Веспасианом.
Вслед ему устремились новые стрелы, но и они впились в лошадиное брюхо. Несчастное животное снова задергалось, но затем по его телу пробежала волна судорог, и оно стихло.
— Что нам теперь делать? — прошипел Магн, когда буквально в пяти шагах позади него в землю вонзились еще две стрелы. А потом все стихло.
— Похоже, им нужен я, — прошептал Веспасиан. — Все выстрелы были нацелены в меня, пока я не спрятался за лошадью. Лишь после этого начали убивать рабов, — он посмотрел на обоих своих спутников, а затем вытащил нож и принялся разрезать кожаные веревки, которыми убитый им утром олень был привязан к мертвой лошади. — Похоже, что их только двое. Предлагаю следующее. Сейчас я брошусь бегом в одном направлении, а вы двое — в другом. Предполагаю, что они помчатся вслед за мной, и тогда вы сможете подкрасться к ним сзади. Как твое имя? — обратился Веспасиан ко второму рабу, мужчине средних лет, с темными курчавыми волосами, на лбу у которого было выжжено греческое клеймо.
— Артебудз. хозяин, — ответил раб.
— Скажи, Артебудз, тебе случалось убивать человека? — спросил Веспасиан. Тем временем веревки лопнули, и оленья туша соскользнула на землю. В следующий миг в мертвую лошадь впились еще две стрелы.
— В юности, хозяин, до того, как я попал в рабство.
— Убей одного из этих мерзавцев, что стреляют в нас, и ты больше не будешь рабом. Обещаю.
Раб кивнул, и его лицо осветилось искрой надежды. Он снял с пояса свой охотничий лук. Веспасиан похлопал его по руке, схватил оленью тушу за передние ноги и взвалил ее рабу на спину.
— На счет три я приподниму оленя. Как только они выпустят в него стрелы, беги. Пока они будут перезаряжать луки, ты успеешь скрыться. Ты меня понял?
Раб кивнул. Веспасиан тем временем подсунул колено под брюхо оленьей туши, готовый в любую минуту ее приподнять.
— Тогда давай. Раз, два, три!
С этими словами он приподнял оленью тушу, чтобы та показалась из-за мертвой лошади, и тотчас же ощутил двойной удар — это почти одновременно в тушу врезались две стрелы. Опершись на правую ногу, он вскинул тушу вверх и вперед и выпрямился сам, после чего, сгибаясь под ее весом, бросился к ближайшему дубу, до которого было шагов двадцать. Тотчас последовали еще два удара в спину. Веспасиан споткнулся, однако не упал и не ощутил никакой боли. Оленья туша надежно, словно щит, прикрывала его сзади. Подбежав к дубу, он нырнул за его ствол, где остановился, жадно хватая ртом обжигающий морозный воздух. На его счастье, он успел отпрянуть вовремя, потому что в следующий миг в дерево впились еще две стрелы.