Палач в белом
Шрифт:
Что собирался делать с фотографиями их хозяин, можно было только предполагать, но, во всяком случае, вряд ли они предназначались для семейного альбома. Я подумал, как воспримут эти снимки коллеги по работе, если наткнутся на них в какой-нибудь желтой газетке, и здорово приуныл.
Тем временем очухавшийся крепыш в черной майке впервые сделал нечто разумное – он подобрал с пола кожаное пальто своего повелителя и накинул его на обнаженные плечи, покрытые гусиной кожей и замысловатой татуировкой. Пальто в данном случае было весьма кстати –
Плейбой с фотоаппаратом пошел следом – вид у него был довольный. Меня теперь окружали двое – гигант Аркадий и разгневанный донельзя председатель «Камелии». Не знаю, отчего он так переживал – может быть, юноша был его родственником, – но он был вне себя.
– Задержи его, – распорядился Аристарх Константинович. – Если у Леона будут претензии, может быть, придется вызвать милицию...
И он поспешил к дальнему столику, чтобы уточнить претензии.
Аркадий навис надо мной, как скала, но никаких действий пока не предпринимал, и я смог немного очухаться. Только теперь я обнаружил, что мой покровитель и шеф находится рядом, и посмотрел на него с укоризной. Мне думалось, что ему следовало быть сейчас поактивнее – в конце концов, я был его гостем.
Игорь Станиславович заметил мой взгляд и виновато улыбнулся. Подойдя ближе, он ободряюще коснулся моей руки и тихо сказал:
– Ужасно неприятно получилось! Но я постараюсь все уладить...
– Ничего себе неприятно! – ошарашенно произнес я. – Вы, кажется, обещали, что люди здесь необыкновенно деликатны и миролюбивы... А этот безо всякого предупреждения прыгает мне на колени, как кот! Да еще имел наглость вымазать меня губной помадой!
Мне показалось, что по губам Макарова скользнула еле заметная удовлетворенная улыбка. Но он мгновенно подавил ее и озабоченно пояснил:
– Понимаете, это Леон, эстрадная звезда... Всеобщий любимец, эдакий анфан террибль! Если он полезет в бутылку, могут быть серьезные осложнения!
– Вы меня успокаиваете! – упавшим голосом сказал я. – А что это за тип с непрерывно работающим фотоаппаратом?
– Это корреспондент одного специфического издания, – неохотно сказал Макаров. – Не исключено, что скоро вы увидите себя на страницах этого журнала...
– Ничего себе! – ахнул я и опять сел на табурет – у меня подкашивались ноги.
– Я попытаюсь что-нибудь сделать, – не слишком уверенно пообещал Макаров и направился туда, где председатель пытался успокоить растревоженную звезду.
Человек-гора, сообразив, что я не собираюсь бежать, неторопливо отошел от стойки. Я вытер выступивший на лбу пот.
– Вы забыли свой коньяк, – предупредительно сказал кто-то у меня за спиной.
Я обернулся. Бармен кивком показал на бокал, стоявший на стойке. Я махнул рукой.
– Боюсь, что мне нечем расплатиться. А за счет заведения, как я понимаю, меня поить уже
– Бросьте! – хладнокровно заметил бармен. – Не принимайте близко к сердцу. На вашем месте я вообще послал бы их подальше. Ничего они не сделают. В милиции Леона терпеть не могут.
– Почему он – Леон? – спросил я, опрокидывая в рот содержимое бокала.
– Псевдоним, – пожал плечами бармен. – Обычное дело. В реальности он какой-нибудь Вовчик из Бирюлева, а тут нате вам – Леон.
После коньяка мне стало чуть получше.
– Я бы их послал, – признался я бармену. – Но они нащелкали тут кучу снимков. Если эти кадры увидит мое начальство, у меня будут огромные неприятности. Остается надеяться, что мой коллега как-то уладит это дело.
Бармен пристально посмотрел на меня.
– Извините, – сдержанно сказал он. – Вы – гетеросексуалист?
– Увы! – с кривой ухмылкой сказал я. – Им родился, им и умру!
Молодой человек не принял моего шутливого тона.
– Тогда зачем вы пришли сюда? – осуждающе сказал он. – Такие, как вы, всегда попадают здесь в разные ситуации... Бывают всякие сюрпризы... Вы хорошо знаете своего коллегу? Не очень? Тогда позвольте дать вам совет – держитесь от него подальше. На всякий случай! Хотя, конечно, это ваше дело.
Я поблагодарил за совет и поискал глазами упомянутого коллегу. Макаров шел через зал в мою сторону. Впервые, глядя на его уверенную, полную достоинства физиономию, я испытал ощутимую неприязнь. Конечно, я был далек от того, чтобы обвинять его в случившемся, но настроение мне в его любимом заведении испортили надолго. О таких сюрпризах предупреждать должен был он, а не бармен, вовсе мне посторонний.
Макаров подошел к стойке и деловито сказал:
– Ну, кажется, все в порядке! Претензий к нам нет. Леон не собирается обращаться в милицию...
– И на том спасибо! – буркнул я.
Макаров поднял брови.
– Вы знаете, Володя, он бывает очень скандальным! – заметил он. – Звезда, что поделаешь! Давайте выпьем?
– Нет уж, хватит с меня, – сказал я, слезая с табурета. – Ноги моей здесь больше не будет! А что, кстати, с этим фотографом? Меня не интересует слава!
– С фотографом хуже, – нахмурился Макаров. – Он запросил за пленку двадцать тысяч долларов... В принципе я сам виноват – показал, что слишком в ней заинтересован. Теперь он вряд ли сбавит цену...
– Когда вы предложили зайти сюда что-нибудь выпить, – в сердцах сказал я, – мне и в голову не могло прийти, что эта выпивка обойдется мне в двадцать тысяч! Долларов...
Макаров посмотрел на меня с упреком:
– Володя, неужели вы считаете меня ответственным за то, что с вами произошло? Мне казалось, что вы достаточно взрослый и самостоятельный человек. Получается, что я должен вас каждую минуту опекать? Такая история могла случиться где угодно. Теперь надо думать, как из нее выбраться, а не предъявлять взаимные претензии...