Палачи Святителя Луки. Размышления о столетии Октябрьского 1917 года переворота
Шрифт:
В-третьих, нужны были исполнители решений созданного после захвата власти правительства (Совет Народных Комиссаров) на местах – в уездах, волостях и населённых пунктах. Такого количества преданных, организованных и грамотных исполнителей у большевиков в партии РСДРП(б) не было. Возник кадровый голод. Для решения проблемы дефицита кадров исполнителей кукловоды из международных банкирских домов дали команду рекрутировать кадры из других левых партий, в первую очередь из Бунда (еврейская рабочая партия), т. к. самая массовая левая партия эсеров (социал-революционеров) была большевиками запрещена и разгромлена после спровоцированного ими же Ярославского мятежа в 1918 году. В первую очередь этими рекрутами были укомплектованы созданные репрессивные органы ВЧК-ОГПУ для осуществления массового террора населения России. В Бунде большинство членов было приверженцами традиционного иудейского вероисповедания, которым через ссылку на священную для иудеев книгу Тору было внушено, что убийство гоя (не еврея) не является преступлением. Только этим
«А произошло тогда следующее. Воспользовавшись демократическим хаосом после свержения монархии, власть в стране захватила международная террористическая организация, финансируемая во имя собственного спасения Германией. Такого в истории человечества еще не было. И то, что это удалось, явилось для мира полной неожиданностью, не меньшей, впрочем, чем и для самих его участников – кучки разноплеменных авантюристов, собравшихся вокруг своего полубезумного лидера. Менее всего в свой успех верили именно они, а потому и вели себя соответственно. Держа наготове заграничные паспорта, готовые в любую минуту исчезнуть из России так же неожиданно, как они в ней и появились, большевики начали грабеж национального достояния страны, растаскивая его по темным углам и переправляя за границу.
Тех же, кто в эту «сказку-липу» не поверил, расстреливали, топили в баржах, сжигали в церквях, травили газами в подвалах без суда и следствия. «Будьте образцово беспощадны! – учил Ильич. – Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты!» Массовые убийства, впервые в мире новаторски примененные большевиками против собственного народа, конечно, сыграли свою роль, дав возможность им удержать власть, и это поразило весь мир, легкомысленно предсказывавший неминуемое и скорое крушение кровавого режима. Мир просто не знал этих новых «большевистских» методов, а если и знал, то никогда бы не поверил, что подобные методы можно применить на практике в XX веке, да еще в стране, совсем недавно считавшей себя европейской.
Позднее в искреннем частном письме Николай Бухарин с восторгом вспоминал: «Кто, как не Ленин, обокрав сначала эсеров, а потом и меньшевиков, стукнул им всем по голове, взял в руки дубинку и даже с нами разговаривал лишь после того, как он сам все решит. И мы молчали и подчинялись, и все, вопреки теории и программе, получалось великолепно! Деникин под Тулой, мы укладывали чемоданы, в карманах уже лежали фальшивые паспорта и “пети-мети”, причем я, большой любитель птиц, серьезно собирался в Аргентину ловить попугаев. Но кто, как не Ленин, был совершенно спокоен и сказал, и предсказал: “Положение – хуже не бывало. Но нам всегда везло и будет везти!”».
Рассмотрим наиболее ярких исполнителей заказа на революции в России – это злодейская троица: Гельфанд (Парвус), Ульянов (Ленин), Бронштейн (Троцкий). Вождю большевиков, автору теории гражданской войны в России и применения массового террора В.И. Ульянову-Бланку (Ленину) посвящена следующая глава.
1.10. Гельфанд (Парвус) – руки, глаза и уши кукловодов в российских революциях
Очень кратко Гельфанда-Парвуса характеризует А.И. Солженицын, хотя эта персона была особо приближённой к заказчикам-кукловодам:
«Гельфанд-Парвус, автор разрушительного “Финансового манифеста” (декабрь 1905), фактический направитель Петербургского Совета Рабочих Депутатов в 1905… был четвертован? Нет, приговорён к 3 (трём) годам ссылки в Туруханский край – и мог убежать уже из Красноярска (арестованных отпустили в город “запастись продуктами”, Лев Дейч и не вернулся, но Парвус замешкался). Он проехал до Енисейска, только там подпоил единственного конвоира и ушёл. Пришлось ему лишне возвращаться по Енисею, переодевшись в мужичью одежду, он страдал от мужицкого окружения, грязи и блох. Затем он жил в Петербурге же, затем уехал за границу» [16]. Более полное описание палаческой роли Гельфанда-Парвуса мы находим у И. Бунича.
Значение этого человека в судьбе России столь велико, а знают о нем настолько мало, что это даже обидно, поскольку именно Парвус был учителем и наставником Ленина, первым гениально угадавшим в Ильиче именно того человека, чья безумная энергия сокрушения позволит осуществить его, Парвуса, глобальные планы фантастического обогащения. Ибо, надо честно признать, черной работы Парвус не любил, хотя ему и пришлось ею как-то заниматься в 1905 году. Считается, что настоящая фамилия Парвуса – Гельфанд, хотя последние данные заставляют в этом усомниться. У международных авантюристов такого масштаба очень трудно докопаться до настоящей фамилии. Он был на три года старше Ленина, родился в 1867 году в городе Березино Минской губернии. Детство свое провел в Одессе, где в 1885 году окончил гимназию, а затем уехал в Германию для продолжения образования. В 1891 году Парвус окончил Базельский
Парвус был единственным человеком в «социал-демократической» среде, с которым Ленин не решался полемизировать, хотя на всех прочих налетал боевым петухом, если они осмеливались как-то иначе, чем он, трактовать марксизм, никогда не стесняясь при этом в выражениях. «Холуй, лакей, наймит, подонок, проститутка, предатель» – вот основной набор ленинских литературно-полемических приемов в спорах с правыми и с виноватыми.
Однако Парвуса, которого вождь ненавидел, пожалуй, больше всех других, вместе взятых, он не осмеливался задеть никогда ни устно, ни в печати. Напротив, внимательно прислушиваясь, часто восклицал: «Вздор! Архиреакционно! Но если посмотреть диалектически, то это и есть практический марксизм!» Практический марксизм по Парвусу сводился к следующему: достижение мирового господства, называемого на марксистском жаргоне «мировой революцией», возможно только одним способом: взятием под контроль мировой финансовой системы. Он считал, что для этого совсем не обязательно ломать старую, то есть существующую, финансовую систему, а достаточно только, внедрившись в нее, взять ее постепенно под собственный контроль и обратить на осуществление своих целей. Это возможно лишь при условии захвата какой-нибудь более-менее богатой страны и, обратив в деньги все ее богатства, все движимое и недвижимое имущество, навязывания ее народу чистого платоновского социализма (то есть худшего вида рабства), а потом вложения полученных таким образом средств в мировую финансовую систему. И если сумма будет достаточно большой, с ее помощью можно навязать миру и соответствующую идеологию («Архиреакционно!»). Естественно, будет необходим массовый и беспощадный террор, но широчайший простор для его маскировки дают умелое использование таких выражений, как «пролетарская диктатура», «классовая борьба», «отживающие классы», «всеобщее равенство», «полная свобода», и продуманная тактика действий по простой схеме: «достижение успеха, закрепление успеха, развитие успеха». В своих рядах необходима строжайшая дисциплина, ни малейшей тени раскола, абсолютная тайна жизни руководящего звена и его постепенное обожествление («Архиреакционно! Но если посмотреть диалектически…») [15].
Это еще не были постановления и директивы, указы и декреты, секретные и совершенно секретные инструкции с угрозами смертной казни в случае разглашения. Это были разговоры в уютных кафе или на вечеринках, где высшим героизмом считалось сыграть на фортепьяно «Варшавянку» или декларировать общие фразы типа «Долой самодержавие!». Но «сценарий» уже наговаривался. Расхождения возникли сразу. Если Парвус считал, что лучшей страны для первоначального осуществления плана, чем Россия, даже придумать невозможно, то Ленин был категорически против. Ленин считал, что в России ничего невозможно, а Парвус, напротив, был убежден, что в России возможно все, даже невозможное. И когда тысячелетний русский дуб закачался, подрубленный жестокими и унизительными поражениями Русско-японской войны, Парвус сразу же оценил обстановку, народ, веками воспитываемый имперскими лозунгами блистательных побед и легкомысленной воинственности, не простит режиму столь постыдного военного разгрома, полностью поглотившего гордость империи – ее огромный флот, половина которого попала в плен и красовалась под японскими флагами. Тут не нужно было быть марксистом. Достаточно было помнить слова Герцена: «Благословенны поражения в войнах, а не победы в них… Ибо самые крепкие цепи для народа куются из победных мечей».
Получив от японцев первые два миллиона фунтов стерлингов, Парвус, не теряя времени, стал духовным вождем и руководителем революции 1905 года. (Из японских денег и Ленину кое-что досталось: на организацию 3-го съезда РСДРП и газету «Вперед».) Но Ленин, не веря в Россию, наблюдал из-за границы за действиями Парвуса, ругая его вслух и восхищаясь в душе.
Методика Парвуса была четкой: революция в стране – это революция в столице. Окраины детонируют. Он создал «Советы», взяв на себя пост председателя Петербургского совета. Чего стоит один его финансовый манифест! А лозунги, разжигающие антивоенные и пораженческие настроения! А авария «Орла», задержавшая выход 2-й Тихоокеанской эскадры! А организация шествия 9 января 1905 года, когда парвусовские боевики с деревьев Александровского парка начали стрелять по солдатам из оцепления Зимнего дворца и привели к знаменитому Кровавому воскресенью! Налеты на банки! Кронштадт, Севастополь, Свеаборг! «Потемкин» и «Очаков»! Все было сделано замечательно, кроме одного. Не начали сразу массовый террор и все проиграли в итоге. Ленин, хотя сам ни в чем не участвовал, внимательно следил, подмечая ошибки. И еще раз убедился: в России можно организовать бунт, беспорядки, погромы и стачки, но построить то, что им задумано, – никогда. Не та страна. Нужно начинать с Западной Европы [15].