Палермские убийцы
Шрифт:
Синьор Миччике успокоился, однако, если, как считала жена, идиллия продолжалась, он полагал, что пришло время выяснить, с кем они имеют дело. Ну хорошо, он инженер, неженатый — во всяком случае выдает себя за холостяка; на вид лет тридцать пять; приятной наружности; характер, кажется, неплохой… Но необходимы были исчерпывающие сведения. И он приступил:
— Судя по выговору, вы из-под Венеции. Я угадал? — Дело в том, что синьор Миччике был в Маростике на офицерских курсах.
— Из Виченцы, — ответил инженер.
— Красивый город, культурный, — сказал учитель.
— Виченца, Винченца, Винченцина —
— Бисквит тети Винченцины, — подхватил Нэнэ, слизывая с пальцев следы шоколадки.
— И живете в Виченце? — продолжал дознание учитель.
— Я бы сказал, формально. Мне редко удается вырваться туда. У меня там мать, братья… Я долго жил за границей — в Америке, в Персии. А теперь — Сицилия, Джела.
— Нефть?
— Нефть.
— АНИК? [44]
— АНИК.
— В таком случае откройте мне по секрету: есть в Джеле нефть или нет? — спросил синьор Миччике, понижая голос до шепота.
— Конечно, есть.
— Понимаете, ходят слухи, будто все это — как бы сказать? — «утка», будто нефти так мало, что игра не стоит свеч.
— Глупости!
— Вот и я то же самое говорю. Но иногда — знаете, как бывает? — начинаешь подозревать, что этот ваш Маттеи [45] пускает пыль в глаза… Только поймите меня правильно: что он гений, никто не спорит… Даже если Джела — афера, чтобы обставить такую аферу, нужно быть гением.
44
АНИК (Azienda Nazionale Idrogenazione Carburanti — итал.) — Национальная компания по добыче горючих ископаемых.
45
Маттеи Энрико — президент АНИК, погиб при загадочных обстоятельствах в 1962 году.
— Эта не афера, — заверил инженер.
— Ну раз это говорите вы… — И синьор Миччике поднял руки, показывая, что сдается. Оставя АНИК в покое, он вернулся к более актуальной теме — непосредственно к инженеру Бьянки — А в Джеле вы долго пробудете?
— Думаю, что да, может, не столько в Джеле, сколько вообще в Сицилии… В Тронне, в Гальяно…
— Нравится вам Сицилия?
— Думаю, очень понравится. Я никогда там не был, — сказал инженер, глядя на девушку.
— Вы слышите? — спросил учитель, обращаясь к жене и к девушке. — Человек объездил полмира и не знает Сицилии! Господи, ну и народ, эти итальянцы с континента!
— Мне давно хотелось побывать в Сицилии, — смутился инженер.
— Конечно, конечно, «в краю, где среди бархатной листвы сверкают золотые апельсины», — насмешливо, с горечью процитировал учитель.
— Так всегда бывает, — подала голос синьора Миччике, вступаясь за инженера и успокаивая расстроенного мужа. — Много лет собираешься куда-то съездить, да все откладываешь, вот и получается, что в места, которые больше всего хочется посмотреть, как раз и не попадаешь или попадаешь случайно… Взять хотя бы нас: мы до сих пор не были в Пьяцца Армерина, а ведь со дня свадьбы муж говорит, что нужно обязательно туда поехать.
— Верно, — согласился муж, — так оно всегда и бывает.
— Тридцать восемь.
— …что человек в тридцать восемь лет не знает Сицилии, волей-неволей зло берет… Потому что — не обижайтесь, я говорю вообще, — не зная, не понимая с высоты своего бума или как это там называется, своего экономического чуда, из бедной Сицилии делают отбивную котлету… а раз так, то вот что я скажу: к черту бум, этот ваш бум боком нам выходит, вы нас жарите на нашем же масле… Ради бога, оставим эту тему.
Лулу и Нэнэ затеяли перестрелку из воображаемых автоматов: бум-бум-бум-бум-бум.
— Он был сепаратистом [46] ,— сказала синьора Миччике, объясняя горячность мужа.
— Сторонником независимой Сицилии, — поправил учитель. — Был и остаюсь.
— Теперь у вас есть нефть, — утешил его инженер.
— Нефть?.. Можете мне поверить, ее высосут, — предсказал учитель, — высосут… Помните Муско из «Дон Жуана» Мартольо? Он держал лампаду перед иконой, приближался человек — и масло в лампаде высыхало. «Подойдет с благочестивым видом мужчина или женщина — и высыхает в лампаде масло…» То же самое будет с нефтью: возьмут соломинку длиной от Милана до Джелы и высосут всю нефть… Разумеется, благочестивые люди, те, что пекутся о Сицилии, болеют за нее душой… Лучше об этом не говорить!
46
В середине сороковых годов в политической жизни Сицилии заметную роль играло движение за отделение ее от Италии.
— Но если это происходит или произойдет, вам не кажется, что известная доля вины лежит и на сицилийцах?
— Конечно. Так уж мы устроены: ждем, чтобы плод, когда созреет, упал с ветки прямо нам в рот.
— Тогда, извините, если вы так устроены, я не понимаю, что вам даст самостоятельность.
— Мы так не устроены, — возразила девушка. — Просто мы делаем все для того, чтобы о нас думали как можно хуже, нам это приятно. Мы похожи на людей, которые считают, что у них все болезни, и которым легче, когда они говорят о своих недугах.
— Это верно, — вяло подтвердил учитель. Но тут же оживился, восхищаясь морем возле Таормины — Какое море! Где еще увидишь такое море?
— Прямо как вино, — сказал Нэнэ.
— Вино? — удивился отец. — Новое дело: он воспринимает краски, будто его не учили их различать. У этого моря, по-вашему, цвет вина?
— Не знаю, но мне кажется, в нем есть красноватый оттенок, — сказала девушка.
— Я слышал или где-то читал: винного цвета море, — сказал инженер.
— Возможно, кто-то из поэтов и написал такое, — допустил учитель, — но я лично море винного цвета никогда не видел. — И объяснил сыну — Смотри, здесь, внизу, возле скал, море зеленое, а дальше голубое, темно-голубое.
— А по-моему, как вино, — не сдавался Нэнэ.
— Он дальтоник, — заключил отец.
— Какой дальтоник? Упрямый он, вот что, — возразила мать и тоже попыталась убедить сына, что море зеленое и голубое.
— Вино, — сказал Нэнэ.