Палитра счастья
Шрифт:
Он провёл рукой по рёбрам, потом сжал её грудь, ощутив напряжённый сосок, сквозь тонкую ткань. Она вздрогнула, не сдержалась, застонала, прижавшись к нему ещё больше, волна возбуждения прошлась по телу. Как хорошо, что можно не сдерживаться и наконец позволить себе это. Отбросить все мысли и не притворяться, не отказывать себе… Неутолённое желание проснулось, сметая разум, волю, и мысли… это было настольно сильно, что затопило её целиком. И она была этому рада.
Поняла, что сегодня и сейчас он не остановится, даже если она будет вопить и протестовать во весь голос, а она не собиралась этого делать, у неё просто не было на это сил, она хотела покориться ему, открыться до
Пора. Давно пора это сделать. Их время пришло.
Она тонула в удовольствии. От того, как он касался её, как прижимал к себе сильно, по-мужски, как нежно поглаживал. Нежно, но нестерпимо. Когда губы его слегка скользили по шее… останавливались…
Он оторвался от неё. Чуть отстранился, целуя её, а она инстинктивно прижалась к нему. Хотелось большего, хотелось почувствовать его губы на своей груди и влажность языка. Хотелось именно этих и других откровенных ласк. Хотелось испытать всё до конца. Она водила ладонями по его гладкой груди, спине, плечам, везде куда только могла добраться. Знакомо. Желанно. Её. Обнимала за плечи, крепко прижимая к себе.
— Зачем? — хрипло прошептал он, — Эва, зачем так долго?
Он легонько укусил её, наказывая в отместку за свои мучения, за своё неутолённое желание. Теперь она и вправду подумала, зачем же нужно было себе отказывать в этом? Потерять столько времени, которое они могли бы провести вдвоём.
Он источал напряжение. Сексуальное напряжение, которое она почувствовала, прижавшись к нему. Почувствовала его эрекцию. Его возбуждение. Эва хотела это сделать, хотела получить наслаждение, давно ей обещанное и предназначенное только ей. Хотела заняться с ним любовью без всяких предрассудков. Хотела раздеться и прижаться к нему голым телом. Она бы не смогла сказать ни слова, даже если бы постаралась, но она и не старалась. Внутри у неё всё замерло, всё скрутилось в тугой узел ожидания. Кожу начало колоть, одежда мешала, давила, натирала.
Эва откинула голову, позволяя ласкать свою шею, крохотные искры пробивали её, когда он покусывал её. Она обняла его за талию, спустилась к ягодицам, притянула к себе…
— Что? Что такое? — она залезла ему в задний карман. — Ах, ты жулик!!! — Она достала у него из кармана спрятанные карты и легонько хлопнула его по подбородку.
— Я же говорил, что никому не позволю оставить себя без штанов. Даже тебе, моя сладкая Эва… — Он вырвал у неё карты и выбросил.
— Посмотри на себя, милый, ты сейчас не только без штанов останешься…
Она расстегнула пуговицу на его джинсах. Ян попытался бороться с маленькими пуговками на её рубашке, но терпения и сил хватило только на первые две. Подняв её руки вверх, он стянул этот предмет одежды через голову, но пара пуговиц всё-таки отлетела. В три секунды он снял с неё кружевной лифчик, застёжка была спереди, да где бы она ни была, это было не важно.
Важно только, что он тесно прижал её к себе, почти рыча от животного удовольствия, чувствуя её. Обнажённую. Тёплую. Его.
Он провёл руками по голой спине, плечам. Зарылся в волосы, зажал голову в мощных руках и стал жадно целовать, страстно, влажно, так что у неё закружилась голова. И у него.
Хотелось приподняться повыше, или подтянуть его пониже…
Он словно понял её, оторвался, прижавшись губами к ключице. Ниже.
— Это ты или вино? — прошептала она.
— Как хочешь…
Она почувствовала его язык, скользящий вокруг сосков, не касаясь. А они горели и ныли, нуждаясь в утолении. Она поёрзала и застонала, капризничая и прося. Тогда он обхватил губами один и втянул, лизнул, оставляя влажный
Он жадно целовал её грудь, и если бы не держал её в крепких руках, она бы расплавилась, растеклась на этом столе. Она уже не владела собой. Могла только чувствовать и просить большего. В чем нуждалась.
Внутри неё всё сжалось, прося освобождения, разрядки, удовольствия. Она сжала его плечи, впиваясь коготками. Застонала? Или позвала его? Вряд ли она была способна сказать что-нибудь членораздельное…
Или всё-таки сказала?
Он стащил её со стола крепко ухватив за ягодицы и Эва обхватила его ногами за талию. Лизнула его в шею, укусила, поцеловала, зарылась в волосы, почувствовала бурлящую кровь в яремной вене, пока он нёс её к дивану.
Она только обессилено откинулась, почувствовав под собой опору. Он избавил себя и её от одежды. Посмотрел на неё обнажённую. Всю. Лаская взглядом округлости груди, мягкие изгибы талии и бёдер.
Она притянула Яна к себе, и он вернулся к её губам, припухшим от поцелуев, завёл свои руки ей за спину, прижав к своему телу, заставив выгнуться. Ласкал её губами и языком, облизывая, как самую сладкую конфетку. Она вся дрожала от возбуждения, постанывая, впитывая его ласки.
Отпустил. Навис над ней, провёл рукой от шеи по груди вниз по животу, между ног, дотронулся до нежных складок, до женского бугорка. Влажная. Горячая. Она содрогнулась от первого прикосновения, дарующего лишь небольшое облегчение, лишь маленькую разрядку. Почувствовала его дыхание в ложбинке между грудей, язык и губы, а сама, казалось, не в состоянии пошевелиться, только надсадно дышать в ожидании. Уже в мучении, потому что узел, который он скрутил в ней, уже приносил ей боль.
— Таблетки?
Она смогла только покачать головой, и он оставил её на мгновение, потянувшись в карман джинсов, доставая презерватив. Провёл пальцами по нежной внутренней поверхности бёдер, спускаясь к коленям, подтянул их, согнув, прижал её снова, чувствуя, что ещё мгновение, и потеряет над собой контроль. Вошёл в неё осторожно, стиснув зубы от напряжения, но она всё равно вздрогнула от мимолётной боли, встрепенулась, от неожиданности.
— Тихо, — прошептал он.
Остановился, стиснув её, не позволяя шевельнуться, чувствуя, как она расслабляется, растягивается под ним. Двинулся в ней, толкнулся, и волна удовольствия ударила в неё, возвращая её в прежнее состояние, в состояние скрученной до отказа пружины, готовой лопнуть, как механизм, готовый сорваться. С каждым новым толчком её ощущения усиливались, зажигая. Она не могла это терпеть, просто не могла вытерпеть. Поскуливала, тихо прося. Прося освобождения. Оперевшись на локти, он прижался к ней, уткнувшись в шею, сконцентрировавшись лишь на своём сердцебиении, желании, возбуждении, на движении в ней, на её страсти и тихих всхлипах, которые заводили его больше чем, любые прикосновения. Ощущал, как трепещет её гибкое стройное тело, и испытывал в ней ещё больший голод.
— Ян… — она прошептала ему на ухо, еле слышно. Громче не могла.
— Знаю милая, знаю… Сейчас…
Он задвигался быстрее, почувствовав жар в её лоне, приближая её к долгожданной кульминации. Эва впилась ему в спину, вжимая его в себя, заставляя погружаться ещё глубже. Она застонала ещё громче, вскрикнула, чувствуя дрожь, переходящие в спазмы удовольствия, острого, ни с чем несравнимого удовольствия. Зажмурилась, как от боли, стиснув зубы. А потом расслабилась, чувствуя тянущее ощущение в низу живота.