Палочка для Рой
Шрифт:
Получалось всё ещё не очень хорошо, даже после нескольких месяцев практики, но, по крайней мере, я могла что-то сказать, и меня бы поняли, пускай и едва-едва.
— Ну, я уверена, у них будет много шуточной продукции, которая не продаётся дома, — заметила Гермиона. — Тебе же нравится шуточная продукция.
— Она нравится нескольким моим друзьям, — ответила я. — И если подойти с умом, то эти штуки можно применять по-иному и с пользой.
— Мы не поедем туда до самого конца путешествия, — сказала миссис Грейнджер. — Мы в прошлом году
Нет, Гермиона точно не рассказала им ничего обо мне важного: ни её отец, ни мать ничем не показали, что знают о скрытой подоплёке моих слов. Это приводило в замешательство — раз они взяли отпуск на несколько месяцев, то знали об опасности, в которой находились; но, очевидно, Гермиона, не посвятила их в подробности.
Боялась ли она, что родители прекратят её учебу в Хогвартсе?
На самом деле тогда она оказалась бы в еще большей опасности, разве что они решили бы переехать в другую страну. Я не знала, будут ли их медицинские лицензии действительны за границей.
— Тогда поехали, — сказал Люпин.
Он встревоженно оглядывался вокруг. То, что мы находились во Франции, не делало наше положение автоматически безопасным.
Если бы я была Волдемортом, то наняла бы магловского частного детектива. Конечно, сейчас отследить нас не так легко, как в моё время. В моё время это всё решалось небольшим поиском в интернете для того, кто знал что делает, чтобы отследить Грейнджеров по их кредитке, отелям и всему остальному. Без интернета людям, выслеживающим нас, придётся намного больше потрудиться.
— Вы же не сказали никому, куда планируете отправиться? — спросила я мистера Грейнджера.
Он посмотрел на меня изумлённо, затем покачал головой.
— Мой партнёр был расстроен, что я не оставил информации, куда пересылать сообщения, но мистер Дамблдор настаивал. Кажется, он считал, что волшебники легко смогут контролировать наших друзей и семью, дабы те рассказали им, куда мы отправились.
— Я сказала нескольким людям, что мы собираемся в Польшу, — заметила миссис Грейнджер. — Всегда хотела съездить в Польшу.
— В Польшу не поедем, — коротко ответил Люпин. — У них эпидемия ликантропии, там небезопасно.
Не говоря уже о том, что Пожиратели Смерти, скорее всего, отправились в Польшу. Если Волдеморт отправит за нами людей, вместо того чтобы просто подождать конца лета, то он зря понесёт потери.
— Скажи, Гермиона, — заметила я небрежно. — Те вещи, что я тебе оставляла, всё ещё у тебя?
Я украла у Пожирателей Смерти несколько мётел, палочек и других предметов, когда проверяла, что все они мертвы. Я уменьшила трофеи и спрятала на Гермионе, которой не надо было идти вслед за Грюмом и его всевидящим глазом. Грюма интересовал только мой допрос.
Она кивнула:
— Они вернулись к нормальному размеру после того, как я добралась домой.
— И ты привезла их?
— Лицо у таможенника было прикольное, — ответила она. Наклонилась
— Темнело, — сказала я, оправдываясь.
Я целую голову упустила, вряд ли меня можно было винить за несколько незамеченных брызг крови.
— Я не одобряю мародёрство, — прошептала она снова, — но если бы у нас изначально были эти мётлы, то мы, наверное, смогли бы просто убежать. Я посмотрела, сколько они стоят — они ужасно дорогие.
Я тоже интересовалась ценами, дешёвая метла стоила минимум двести галлеонов, что было равно тысяче британских фунтов или двум тысячам долларов. С учетом инфляции, в двухтысячных метла стоила бы дороже трёх тысяч долларов, то есть примерно столько же, сколько убитый и замызганный автомобиль.
К несчастью, дешёвые метлы были не очень быстрыми, чтобы помочь нам сбежать от любого преследования. Лучшие модели стоили намного дороже. Ученики, которых я расспрашивала, просто качали головой. Несомненно, только богатейшие семьи могли позволить себе быстрые мётлы.
Для себя я провела аналогию со спортивным автомобилем — функционально он был быстрее и выглядел лучше, но частично ты доплачивал и за статус, которым он тебя наделял.
— Покупать подержанные мётлы тоже не очень хорошая идея, — сказала Гермиона. — Потому что зачастую они небезопасны.
— Как те мётлы, что были у нас, до того как Малфой достал новые? — спросила я.
Она кивнула.
Я увидела, как Люпин напрягся. Несомненно, он достаточно знал о Малфоях, чтобы волноваться. Грейнджеры вообще не отреагировали.
В возрасте Гермионы я была как она. Даже в пятнадцать лет я не рассказала отцу о своей карьере суперзлодейки. И дело не в том, что рассказав, я бы подвергла его опасности, просто признаваться в таком было крайне тяжело.
Мистер Грейнджер отпустил ужасную шутку, и Гермиона захихикала. Её мама наблюдала за нами обеими и улыбалась.
Внезапно я ощутила меланхолию.
Гермиона светилась, когда разговаривала с родителями, и они были точно так же веселы и радостны, когда говорили с ней. Это было так невинно, естественно, будто все тревоги, что медленно накапливались в течение прошлого учебного года, просто исчезли.
У меня было такое, когда мама ещё была жива. Я помнила смех и ощущение весёлой радости. Тогда я жила лишь текущим мгновением. Я не волновалась ни о чем, потому что была абсолютно точно уверена, что родители всегда будут со мной и они всегда будут меня любить.
Смерть мамы стала началом конца моей детской невинности, Эмма приблизила её кончину. Лун, Выверт и Бойня уничтожили её навсегда.
Я провела столько времени, пытаясь спасти мир, все миры, что больше ничего не имело значения. Провести время с отцом — значит меньше времени останется на тренировки или поиски Бойни номер Девять. Мне была невыносима мысль о том, что такое послабление приведет к смерти всех, кто был мне дорог, и даже тех, кого я не знала.